Империя вампиров

– Стреляй же!

Бард выпустил еще стрелу: просто мастерски, прямо в раздувшийся глаз зверя. Тот лопнул, точно нарыв. Однако олень лишь опустил голову и, выставив вперед рога, побежал на нас. Сирша вскинула Доброту, а Шлюха встала на дыбы: Хлоя с Рафой выпали из седла. Я же, ничего не слыша из-за жуткого рева, сам предостерегающе зарычал. Видал я ночные ужасы, но ничего подобного мне прежде не попадалось. К тому же я не знал, как его убить. И тут из-за гнилых кустов кроваво-красной молнией, клубком клыков и когтей на спину зверю вылетело живое копье.

От удара олень пошатнулся и завопил еще громче – Феба впилась ему зубами в загривок. Он вильнул в сторону и врезался в кривой дуб. Феба еще крепче вонзила в него зубы, и девчачий вопль зазвучал выше. Олень дрожал, дрожал, но Феба его не отпускала, пока наконец не вырвала ему хребет. Коротко, вяло взбрыкнув напоследок, олень умер.

Воцарилась тишина.

Феба отплевывалась, мотая головой, словно кровь оленя имела мерзкий привкус. Хлоя, потрясенная, поднялась и во все глаза уставилась на поверженное страшилище.

– Твою Богу душу мать.

– Не богохульствуй, – хором попеняли мы ей.

Мы молча, в ужасе окружили убитого оленя. Вблизи я разглядел, что наростами покрыто почти все его тело: шкура больше напоминала мох; от пустул на ней тянуло прелыми листьями, и к этому запаху примешивалась вонь тухлятины, как от порченых. Аромат смерти и тлена.

– Ихэ, – пробормотала Сирша. – Скверна.

– Видала такое прежде? – спросил я, держась за сведенный живот.

– Во снах, – ответила, озираясь по сторонам, рубака. – Здеся, в низинах, еще не так плохо. Вот ближе к верховьям и в старых лесах мира Скверна правит черной дланью. Фиан и феи, ствол и ветви – осквернено все. Порча ненасытна и расползается.

– Эта Скверна… пришла с мертводнем?

Сирша глянула на меня искоса:

– Те что за печаль, Угодник?

– А тебе?

– Мне положено. Мое дыхание и кровь, Матери и Лу´ны.

Я кивнул, понимая наконец, с какой стати рубака-язычница таскается с кучкой сторонников Единой веры и тем, кто вроде как потомок самого Спасителя.

– Гейс[23].

– Да. – Сирша провела пальцами по татуировкам на лице. – Я клялася покончить со Скверной: духом священной Риган-Мор и Всематерей, и клятва написана у меня на коже, моей же лунной кровью. Вот почему, пока не исполню обета, никакой муж не убьет меня и никакой дьявол не покусится.

Я взглянул на Диора: мальчишка гладил Шлю по шее и успокаивал ее, шепча нежные слова.