Орган геноцида

Точно, об этом ведь мало кто знает. Как и о том, что водоросли – основной компонент лубрикантов.

– Строго говоря, мышцы не искусственные. Их производят из генно-модифицированных дельфинов и китов.

– Вы же не серьезно?

«Серьезно, Уильямс», – мысленно заверил его я.

А твоя любимая икра – на самом деле не осетр, а крашеный пинагор.

Между Прагой и Индией прошло достаточно времени, и я успел все тщательно изучить. Искусственные мышцы в основном используют на производствах, и рядовой потребитель с ними сталкивается нечасто. Больше всего на глаза попадаются носильщики, которых закупают офисы и богатые дома. Они ходят на двух ногах и оснащены длинными тонкими руками. Бродят по поместьям, носят, что прикажут, поднимаются по лестницам, ездят в лифтах. Я проследил в сети метаисторию одной из популярнейших моделей.

Открывал одну за другой ссылки, разбирал составные детали птиценогов на еще меньшие единицы: эластичный органический пластик корпуса; компоненты из усиленного металла для непосредственного касания с полом и прочими поверхностями; балансирующие модули внутри программ управления. Металл перерабатывали из других изделий, и я смотрел, чем он был до того, как переродился копытами носильщика, какой его подвергали обработке. Когда проследил похожим образом мышечную составляющую, в итоге остановился на заводе у озера Виктория. Именно там информация о вещи упиралась в тупик.

Тредов на форуме по этому поводу я не нашел. Не обнаружил ни лоббистов, ни альфа-консьюмеров, которые бы задавались вопросом этичности использования китовых и дельфиновых мышц. По зрелом размышлении понял, что логично. Носильщиков закупали только довольно крупные производители и правительственные организации. Потребители этим продуктом не интересовались. Им ближе то, что они используют в быту, с чем контактируют лично. Еда, которую едят. Пылесос, который чистит им пол. В сравнении с этими насущными вопросами, никто не обращал внимание на метаисторию какого-то там индустриального сырья, искусственных мышц. Люди видят только то, что хотят видеть.

Конечно, некоторые люди вообще про метаисторию не думают. Я сам не знал, пока мне в одном пражском баре не рассказал Люциус. Так что не мне смеяться над Уильямсом, когда он так реагирует на слова полковника Рокуэлла.

– Конечно, серьезно, – ответил тот, одновременно обращаясь и ко мне. – В озере разводят китов и дельфинов, которые генетически модифицированы таким образом, чтобы обитать в пресной воде. На заводе их разделывают и экспортируют по всему миру. Озеро ожило на правах гигантского аквариума.

– Не особо-то, получается, ожило. – Уильямс помотал головой, как будто услышал нечто отвратительное.

– Они крупнейший, а точнее – единственный производитель искусственной мышечной массы в регионе. Когда они только обустраивались там, среди местных началось движение за независимость. Озеро окружают Кения, Уганда и Танзания, но живущие вокруг озера местные преодолели типичные для Африки клановые границы и объявили об особом статусе своих земель.

– Что, развязали войну сразу с тремя странами?

– Да. Территории, прилегающие к озеру, провозглашены Индустриальной Федерацией озера Виктория, и передовые страны признали их суверенитет. Звучит как название торговых палат, но война с самого начала шла за право на прибыль, поэтому оно им неожиданно точно подходит. Производство передовых стран во многом построено на искусственных мышцах, так что все логично.

– И Джон Пол сейчас там? – наконец подал голос я.

– Да. – Полковник коснулся стены зала. Наноэкран ожил, и на нем появилось изображение мальчиков-солдат с автоматами Калашникова. – Феромон, который капитан Шеперд нанес на Люцию Шкроуп, с помощью ищеек удалось проследить до пражского аэропорта. Конечно, они использовали неизвестные нам фальшивые ID, поэтому дальше мы их потеряли, но решили пойти от обратного. Проверили всех пассажиров, летевших тем рейсом: не оборвется ли след вскоре после посадки, чтобы исключить всех случайных попутчиков. Кто-то по прибытии в страну назначения возвращался домой, кто-то отправлялся за покупками… Мы вычеркивали из списка каждый профиль, который на протяжении достаточно долгого времени не выказывал странностей в поведении, и выделили из оставшихся те, в которых наблюдалась странная пунктирность. На это ушло очень много времени. Задача чрезвычайной сложности, – заметил полковник, почесывая берет. – Судя по всему, он остановился вот в этом гостевом доме и курирует государственное вещание. Можно предположить, что в его распоряжении ресурсы ВС Индустриальной Федерации озера Виктория. У них нет авиации, зато в определенном объеме представлены ПВО. И, как можно ожидать от государства на побережье, у них, в отличие от большинства африканских соседей, есть флот.

– Флот… Вот это новости, – засмеялся Уильямс. – Африканцы на кораблях?

– Несколько корветов и один ракетный катер, списанный из японского «Дзиэйтай».

– Серьезно?!

Но все остальное я слушал уже вполуха. Все мысли заполонило лицо Люции Шкроуп, и как перед расставанием у нее потекла подводка. Я ждал, что она воздаст мне за все грехи.