Орган геноцида

Так что я решил идти через джунгли. Тщательно настроил нанокамуфляж. Обычный человек решил бы, что достаточно закрыться листвой, но это неправда. Листья слишком быстро вянут и выбиваются по цвету куда сильнее, чем можно подумать.

Когда я решил, что достаточно замаскировался, отправился в путь. Маршрут в значительной степени определял мою скорость. Поначалу кажется, что в джунглях все растет как ни попадя, но на самом деле и тут можно разглядеть оптимальный путь… По крайней мере, глаза солдата могут.

В джунглях обильно произрастают кустарники, папоротники и лианы. Если постоянно за них цепляться, далеко не уйдешь, поэтому те, кого туда занесло, стараются ходить звериными тропами, а еще лучше – выбираться на расчищенные человеком места. Такие маршруты видно сразу, и люди без специальной подготовки выбирают именно их, потому что они самые простые.

Однако такая стратегия чрезвычайно ограничивает варианты перемещений, к тому же именно на этих путях удобнее всего устраивать засады, поэтому в случаях, подобных моему, в приоритете сложные маршруты. Приходится продираться сквозь папоротники, переправляться через реки без мостов, преодолевать отвесные скалы. Выбирать варианты полегче запрещено. Таков метод, разработанный Особой воздушной службой в пятидесятые, когда они хлебнули горя в малайских лесах.

Я, тщательно заметая следы, шел через джунгли на берегу Виктории. Потратить время на перемещения по горизонтальной оси – тоже один из способов избежать ловушки. Да, дольше, но только полный кретин идет напрямик по вертикали. В отличие от стандартных тактических задач, где сложный путь обвешан красными флагами.

Итак, набор ходов в воплощении хаоса, джунглях, со всех сторон ограничен разнообразными обстоятельствами. Мой путь – запутанная комбинация отдельных точных шагов. Чем-то напоминает шахматный этюд.

И все же свобода – это умение различить тот самый безопасный маршрут.

Интуитивно кажется наоборот: свобода – в том, чтобы бродить по зарослям как вздумается. Но это не так: за листвой притаилось жестокое ограничение всякой свободы: смерть. Свобода человека в том, чтобы избегать опасности. В способности заранее обдумать возможные риски и выбрать самый подходящий вариант.

Я медленно пробирался вперед, обдумывая каждый шаг. Если озеро испило горя от ада биоты[36], то джунглей, казалось, он не коснулся, вокруг даже царил своего рода покой. Лес как лес. Разумеется, полного умиротворения в природе никогда не бывает. Люди уничтожают целые виды, но и природа в этом отношении весьма кровожадна. Эволюция – это совсем не про мирную жизнь, а про то, чтобы приспособиться ко всему. Виды рождаются и предстают перед горнилом испытания внешней средой. Некоторые выживают, некоторые погибают.

Люция говорила, что самосознание и отделение себя от собеседника родились в ходе эволюции. Все сознание человека, включая язык, – это набор функций, развившихся в результате адаптации и прошедших естественный отбор. Не знаю, через гены они пришли к нам или через мемы, но совесть, вина и расплата – тоже часть эволюции, а не продукт какой-то там отстраненной «души».

И все же, как она подчеркнула, ни гены, ни мемы не определяют человека до конца. На него влияет окружение, и к тому же выбор никогда не ограничивается всего одним вариантом. Чистый лист, наверное, не стеснен в возможностях. Но мы связаны выработанной за жизнь системой ценностей, всем, чем дорожим, что любим. Долгом. И делаем выбор, разложив все факторы по чашам весов.

Птица, которая только что пролетела под сенью джунглей, едва ли способна на выбор, как человек. Есть такое выражение – «свободен как птица», но ведь птичий выбор детерминирован генами раз и навсегда.

Свобода – это возможность выбора. Отбросить часть возможностей и выбрать для себя то, что осталось.

Поэтому мне нужна расплата. И с этой мыслью я пробирался по сложной биоте прибрежной полосы озера Виктория. За ответственность, которой добровольно избегал, – как когда хоронил мать. За выборы, которые сделал… нет, правильнее, наверное, сказать, за те, которые не сделал.

Я убивал по велению Пентагона. Не думал о миссиях и приказах. А вот Алекс принял всю тяжесть последствий. Ведь больше никто не спрашивал с него ответ. Бог не посылал кару. Я долго закрывал глаза на то, в чем Алекс не лукавил. Я убивал ради родины, ради мира, но решение принимал не я, а потому и вины не чувствовал.

Но сегодня я спустился на эту землю, чтобы убить Джона Пола не по приказу Пентагона или командования Управления специальных расследований. А по своей воле.

Вдалеке светились огни гостевого дома. Великолепный двухэтажный особняк в колониальном стиле с внутренним садиком.

Вокруг тоже аккуратный и ухоженный двор с газоном. Его патрулировали солдаты.

Со мной ни Уильямса, ни остальных, но в том, чтобы действовать в одиночку, есть и свои преимущества. Например, когда не надо оглядываться на товарищей, можно позволить себе значительно более дерзкую тактику.

Все заливал яркий лунный свет, поэтому видимость у охранников была хорошая, тут ничего не поделаешь. Я решил выжать из нанокамуфляжа все. Конечно, он не превратит меня в человека-невидимку, но если тихонько ползти по земле, то мало кто обратит на меня внимание.