Громкие названия частей не отражали их реальной силы. Так, 3-я отдельная горская кавдивизия представляла собой всего лишь эскадрон, то есть ее численность равнялась примерно 1/70 от настоящей дивизии. Гораздо хуже было то, что части располагались хаотично, не имели единого командования и уже по этой причине не могли эффективно противостоять организованному противнику.
Июльский террор и крушение Атарбекова
В то время как над Астраханью нависла угроза полного окружения, начальник Особого отдела Каспкавфронта Геворк Атарбеков напомнил о себе.
Вернемся чуть ранее.
Мартовские тотальные расстрелы 1919 года продолжались недолго.
1 апреля на первой полосе газет публикуется сообщение Ревтрибунала о том, что ВЦИК обязал ЧК передавать после расследования все дела для принятия окончательных решений в Ревтрибуналы. При этом самого решения ВЦИК на данную дату еще не было, но оно ожидалось, и астраханская юстиция, таким образом, забегая вперед, просто пресекла возможность особого отдела выносить новые смертные приговоры[1243].
Ревтрибунал не был склонен к применению смертной казни. В мае, например, было рассмотрено дело двух красноармейцев, отказавшихся стрелять в повстанцев во время мартовских событий. Их осудили к… отправке на фронт[1244].
Атарбекова такая мягкость не устраивала. 1 июля все контрреволюционные дела были изъяты из ведения Ревтрибунала и переданы особистам Атарбекова.
Уже в ночь на 2 июля Особый отдел провел волну арестов среди остававшихся в Астрахани офицеров царской армии, служивших теперь в 11-й Красной армии. Один из них пытался оказать сопротивление, но был убит.
Всего было арестовано 45 офицеров, а также 15 представителей состоятельных классов и местного духовенства.
Вся волна арестов была основана на показаниях 23-летнего Сергея Нирода, который проходил по материалам дела как «граф», а на самом деле был незаконнорожденным петербуржцем, не знавшим своих родителей. Алкоголик, интриган и мот, Нирод закончил юнкерское училище, затем примкнул к Советам и определился на службу в Астраханскую флотилию. Он подстрекал сослуживцев к антибольшевистским разговорам, а затем писал на них доносы в ЧК.
Еще одним «собирателем контрреволюционеров» стал артист Семен Арендаренко, выдававший себя за эмиссара от Деникина. В стиле «12 стульев» он собирал деньги с исстрадавшихся предпринимателей, которые присваивал. Нирод донес на Арендаренко, а тот раскрыл чекистам свою «сеть».
Два жулика на реальных организаторов антибольшевистского подполья не были похожи.
Поэтому во главе заговора Атарбеков поставил… архиепископа Митрофана и викария Леонтия. Митрофан и Леонтий были арестованы давно, еще 7 июня. Теперь же им нашли дело. Парадоксальным образом «железный Геворк» обезглавил оба течения в местной православной церкви. Дело в том, что если архиепископ Митрофан был человек со старыми взглядами, тяготевший к монархии, хотя и не враждебный открыто к Советам, то викарий Леонтий был настроен на сотрудничество с новой властью. Между двумя иерархами были сложные отношения, и Леонтий, стремясь к усилению влияния, даже пошел на создание «Союза религиозных общин», который давал больше власти приходам.
Стоит обратить внимание на то, что Леонтия арестовали за призыв к православному населению оказать помощь раненым и больным воинам 11-й армии. В воззвании содержалась ссылка на Евангелие от Матфея: «Я был наг и вы не одели Меня, был болен, и вы не посетили Меня». Председатель губчека Атарбеков придумал, что ссылка на Евангелие сделана для подрыва авторитета советской власти и предложил арестовать викария. Это решение санкционировал представитель Реввоенсовета Сергей Киров.
В архивах ФСБ хранятся материалы по этому следствию. Протокола допроса архиепископа Митрофана там нет, а в деле епископа Леонтия содержатся две подписанные его именем объяснительные записки, вторая из которых – с некоторым признанием в заговоре – выполнена совсем иным подчерком, чем первая[1245].
Прихожане пытались спасти своих пастырей. Они решили использовать классический астраханский метод решения проблемы – поиск влиятельных знакомых.
Мина Аристов, еще год назад возглавлявший военный комиссариат края, теперь был только командиром коммунистической роты. Но после смерти Трусова он оставался единственным астраханцем, способным проявить независимую линию и сохранившим какое-то влияние во власти. Аристов пообещал подумать. Однако на другой день он дал отрицательный ответ. Он не решился говорить с Кировым, с которым имел натянутые отношения, а разговор с Атарбековым считал вообще бесполезным.
Более того, в середине июня Аристов сам был в очередной раз арестован ЧК и вышел на свободу только благодаря гневному протесту профсоюзов[1246]. К слову, в те же дни сотрудники Атарбекова пытались арестовать председателя губисполкома Григория Липатова, которого они не застали дома и который тоже был вынужден искать защиты у профсоюзов[1247].
Но если Григорий Липатов несколько отошел от дел, то Мина Аристов все же попробовал помочь Митрофану и Леонтию.
ebooksa