Потаенное судно

Бурый закат не предвещал ничего доброго. Воровски набегая бог весть откуда, мутновато-синие облачка затмевали выстуженное за день и вместе с тем покрупневшее солнце. Порою малые тучки прикипали на время к солнцу, сидя на нем, словно бельмо на глазу. И над морем веяло неуютом. Смутное беспокойство глухо роптало в покатых валах, которые исподволь росли, крепчали, грозили разразиться настоящим штормом. Похолодевший ветер кидался на берег с жадным буйством. Он подхватывал пыль и прошлогодние палые листья, вздымал их в воздух, крутил пока еще безобидные смерчи, дурно завывал в проводах антенн.

В полночь шторм разыгрался по-настоящему. Огромные валы набегали со стороны темного моря. Вставая на дыбки, они стукали всей своей массой в стенку, ограждавшую гавань. Их удары были похожи на разрывы тяжелых снарядов. Глухо стонала каменная стена, вздрагивая при каждом ударе. Ее дрожь отдавалась на берегу, в рыбацких домишках, позванивавших стеклами окон.

Надежно укрытые, по-штормовому ошвартованные катера также пришли в беспокойство. Точно кони, напуганные грозой, они заходили на зыби, подергивая тросы-поводья, удерживавшие их у стенок. Глухо поскрипывая деревянными бортами, словно всхрапывая, они сильно прижимались боками к привальному брусу причала, в лепешки раздавливая старые размокшие кранцы.

Шторм гулял по широкой полосе юго-восточного побережья, по линии Мемель — Раушен — Пиллау, вдоль косы Фриш-Нерунг. В ярости он стучал камнями, подмывал корни сосен, выносил далеко на сушу рыбацкие суденышки, заваливая их набок, оставляя на песке, откатываясь на исходные позиции. Тяжелый от сырости ветер бил по прибрежным соснам. Упругие стволы звенели от ударов, покачивались. Некоторые деревья, не устояв под напором, валились наземь, обнажая корни, иные, сухо стреляя стволами, переламывались пополам.

После шторма берег бывает похожим на город, освобожденный войсками после долгого и упорного боя; тишина и следы разрушения.

25 апреля наши части заняли город Пиллау — крупную военно-морскую базу. Удар был внезапным и по-штормовому сильным. С моря подошли катера и плавучие батареи. С суши ударили армейские орудия, пушки балтийской железнодорожной артиллерии. Город был взят. Но на косе Фриш-Нерунг, которую отделяет от города пролив Зеетиф, на длинной узкой полосе суши укрывалось множество германского войска. Требовалось окружить его, преградить путь к отходу, прижать огнем, вынудить к сдаче или истребить, если не примет условий. Было решено высаживать два десанта: один с моря, то есть с западной стороны, другой, встречный, — с востока, со стороны лагуны. Двумя ножами должны сойтись десанты, отсекая немцам путь к отступлению. Точкой, в которой должны сходиться лезвия ножей, была намечена рыбацкая деревня Вальдхале. Собрано все, что могло пойти в дело: баркасы, буксиры, малые тральщики. И конечно, для артиллерийской поддержки — бронекатера, а для стремительной внезапности — торпедные катера, лихое морское войско, или, лучше сказать, легкая кавалерия.

Близко к полуночи катера Богорая вместе с другими отрядами, тяжело груженные десантом, вышли в море. Одновременно с их выходом поплыли на косу самолеты. Бомбами были перемолочены обширные поля. После по тем же квадратам ударила артиллерия; дуэтом запели флотские и армейские батареи. Богорай, как и во всех последних операциях, стоял на боевой рубке. Чтобы быть свободным в движениях, прихватил себя к мачте широким ремнем, который носил поверх реглана и на котором болталась черная кобура с наганом. Таким образом, его руки были вольными. Антону не по душе была эта лихость, не одобрял он действий командира.

Отряд выстроился фронтом. Вот катер из соседней четверки вырвался вперед, круто развернувшись, пронесся вдоль береговой полосы, поставил густую дымовую стену. Из-за стены, слившейся с предрассветным, встающим вверх от воды туманом, из-за стены, похожей на поднявшееся на дыбки море, один за другим вылетали катера. Ловко уклоняясь от разрывов, они подходили к берегу, резко стопорили ход, чуть не достигая носами суши, выбрасывали десант.

— Попроворней, славяне! Немец очухивается. Пулеметы точно горохом сыплют.

Матросы — бойцы десанта, — отталкиваясь сапогами от палубы, кидались в воду. Они заполнили плотным черным гуртом отмель, на ходу строча из автоматов, торопились на сушу.

— Полный назад! — скомандовал Богорай, разгоряченный удачной высадкой. — Баляба, что завозился?

— На мели сижу!

— Что?! Да я тебя заставлю нести катер на руках!

— Попробую раскачаться.

То включая полные обороты, то резко стопоря машину, Антон рывками пытался снять катер с мели, но сняться не удавалось. Разорвавшийся за кормой снаряд снес руль, прогнул лопасти винтов. Богорай приказал соседу подойти поближе.

— Заводи буксирные тросы!

Когда тросы были заведены, буксирующее судно напряглось всей мощью, взбило высокую пену за кормой. Трос вытянулся, угрожающе поскрипывая. Хлебнувший пробоинами воды и отяжелевший от этого, катер засел на мели прочно, сдвинуться с места не мог.

— Командир, иди за остальной частью десанта, а я тут сам управлюсь! — попросил Антон.

— Гляди у меня! — Богорай показал Балябе кулак. Он понимал, что командир катера не виноват, с каждым могло такое случиться, и все же не удержался, чтобы не пригрозить: — Я с тобою поговорю после! Держись, смотаемся мигом!..

Катера, звено за звеном, легко удалились в сереющую темноту моря.