Антон отвернулся, чтобы не видеть пристально впившихся в него глаз сына, ослабил руку, неуверенно ответил:
— Навряд.
Дождь собирался долго. Еще с вечера обложило небо. На горизонте сухо посвечивали молнии. Они коротко сквозили в сплошных тучах. Временами вспыхивали, как раскуриваемые цигарки, по временам были похожи на падучую звезду. А то и просто не показывали себя, только угадывались по накоротко подсвечиваемому горизонту. Казалось, там, за далеким бугром, идет автоколонна. Покачиваясь на ухабах, машины издалека бросают свет выше бугра, творя белые сполохи.
Гроза безмолвствовала. Ни треска, ни рокота. Похоже, мир оглох. Потому во всем живом поселилась гнетущая тревога, боязнь чего-то непредвиденного, страшного, которое надвигается неотвратимо и может разразиться внезапно и жестоко.
Когда шальным порывом ветра качнуло тополь и он затрепетал листьями, издавая шум, похожий на лопотание дождя, Охрим Тарасович вздохнул облегченно, встал с кушетки, вышел в исподнем на порог. Но, постояв минуту с поднятым к небу лицом и не ощутив ни одной падающей капли, заключил разочарованно:
— Нема…
Он вслушивался в тихую темень, и ему показалось, что уши его заложило ватной глухотою. И только едва уловимый влажный дух, появившийся в загустелом воздухе, поддержал в нем надежду на неминуемость дождя.
Среди ночи, когда уже успел задремать, ему послышалось, будто кто-то тяжелый в кованых сапогах прошелся по гулкой жести. Он открыл глаза, увидел в проеме двери Антона. Тот стоял, словно привидение, освещаемый неверным фосфорическим светом беспрерывно сверкающих молний.
— Трубу закрыл? — спросил Охрим Тарасович.
— Ни.
— Закрой на всякий случай.
Антон подошел к печи, подняв руку до уровня подбородка, нашел печную задвижку, сунул ее с шумным шорохом до упора. Задвижка тупо стукнула.
— Тихо, хлопцев разбудишь, — предостерег старший Баляба. — Начался? — спросил о дожде.
— Сверкает, а толку никакого, — с досадливой насмешливостью ответил сын.
— Туда к аллаху!..
Охрим Тарасович встал, отстранив сына, вышел на подворье, походил босыми ногами по траве, заключил:
— Росы нема. Значит, что-то ожидается.
Утром Антон успел посуху съездить в больницу за Паней. Их накрыло уже у самых ворот, к крыльцу подкатили по скользкому. С необыкновенным проворством выбежавший им навстречу Охрим Тарасович взял на руки дитя, давая возможность невестке поскорее выбраться из мотоциклетной коляски.
— Упорол так упорол! Долго похвалялся, спасибо, хоть не обманул, — обрадованно заговорил он о дожде, бережно прижимая к себе молчаливо-спокойный сверток, покрытый белым пикейным одеялом. — Прилил вашу дорожку — це на счастье.
Уже в хате, переодев вымокшую кофту, Паня ответила свекру:
ebooksa