Лейтенант понял, что для командира это не праздный вопрос. Решил разрядить его напряжение:
— С пустяка! — сказал весело.
— С пустяка?.. — Кедрачев-Митрофанов от неожиданности открыл глаза. — Не понимаю.
— С гусей, возможно, — улыбнулся во все лицо — юное, розовое.
— Почему с гусей?
— На экранах радаров появятся движущиеся станицы…
— Ну?
— Их примут за ракеты. Помните, в газетах писалось о такой ложной тревоге?
— Читал, читал, — отмахнулся Кедрачев-Митрофанов. — А серьезно?
— Найдется иной пустяк, — уже другим тоном, раздумчиво проговорил лейтенант, близоруко прищуривая глаза.
— Возможно… — полусоглашаясь, ответил командир.
— Не то со спутника включат облучение района, где находятся наши лодки.
— Думаешь, есть такие приборы?
— Или с Луны что-нибудь свалится…
— Как в поговорке? — невесело улыбнулся командир.
— Поговорка примет зловещий смысл.
— И настанет судный день, — подхватил Кедрачев-Митрофанов. — Земля превратится в огненный шар или в туманность… — Он закрыл глаза, мысленно продолжая разговор: «Решать вопрос — война или мир — должны все люди. Только народ, все народы! Судьба лодки, например, одно дело, да и то она в руках не одного командира. Но судьба Земли!.. Катастрофу нельзя оправдать никакой политикой, никаким соперничеством систем. Да и перед кем придется оправдываться? Нет, оружием вопроса не решить, нужны иные средства».
Доктор, как бы вторя мыслям командира лодки, размышлял вслух:
— Ничто бесследно не проходит. Все эти взрывы — наземные, подземные — плюсуются в небесной канцелярии. Любые испытания, эксперименты оставляют осадок. Наступит время — они отрыгнутся горькой отрыжкой.
— Ты прав, философ, ох как прав, — спуская длинные ноги со стола, подтвердил Кедрачев-Митрофанов.