Гостья

– Но я нарочно, это чтобы было не так вредно, – сказала Ксавьер, с осуждающим видом взглянув на Франсуазу с Пьером. – Вы не отдаете себе отчета, вы травите себя своим кофе.

– Говорите что хотите, – весело отозвалась Франсуаза. – Вы сами поите нас чаем, а это еще хуже!

– Да, но я-то со знанием дела, – тряхнув головой, возразила Ксавьер. – А вы, вы пьете, не отдавая себе отчета, как сыворотку.

Вид у нее был посвежевший, волосы блестели, глаза сияли, как эмаль. Франсуаза заметила, что светлую радужную оболочку ее глаз окружал темно-синий цвет. Лицо Ксавьер таило в себе бесконечные открытия. Да и сама она была непрерывной новизной.

– Послушайте их, – сказал Пьер.

У окна тихонько шепталась какая-то пара; молодая женщина кокетливо трогала свои забранные в сетку черные волосы.

– Вот так, – говорила она, – никто никогда не видел моих волос, они только мои.

– Ах уж эти простушки, – с презрительной миной сказала Ксавьер. – Им приходится придумывать себе что-то ценное, какими ничтожными они должны себя ощущать.

– Верно, – согласилась Франсуаза. – Эта бережет свои волосы, Элуа – свою девственность, а Канзетти – свое искусство. Это позволяет им не обращать внимания на все остальное.

Ксавьер едва заметно улыбнулась, и Франсуаза не без зависти уловила эту улыбку; какая, должно быть, это сила – чувствовать себя столь бесценной для себя самой.

Уже довольно долго Пьер разглядывал дно своего стакана, мускулы его обмякли, глаза были мутными, и мучительная тупость преобразила его черты.

– Вам так и не стало лучше? – спросила Ксавьер.

– Нет, – отвечал Пьер, – нет. Бедному Пьеру не стало лучше.

Они начали эту игру еще в такси; Франсуаза всегда потешалась, глядя, как Пьер импровизирует сцены, но себе отводила лишь второстепенные роли.

– Пьер не бедный, Пьер прекрасно себя чувствует, – с ласковой настойчивостью говорила Ксавьер, почти вплотную приблизив к Пьеру лицо, на котором читалась угроза.

– Ведь с вами все хорошо?

– Да, мне хорошо, – поспешно ответил Пьер.

– Тогда улыбнитесь, – сказала Ксавьер.

Губы Пьера сплющились и растянулись почти до ушей, вместе с тем взгляд его стал испуганным, вокруг улыбки корчилось лицо мученика. Это поразительно, что он мог делать со своим лицом. Внезапно пружина как будто лопнула, и улыбка вновь преобразилась в плачущую мину. Ксавьер задохнулась от смеха, потом с важностью гипнотизера снизу вверх провела рукой перед лицом Пьера. Снова появилась улыбка; с мрачным видом Пьер провел сверху вниз пальцем перед губами, и улыбка исчезла. Ксавьер смеялась до слез.

– Каким именно методом пользуетесь вы, мадемуазель? – спросила Франсуаза.