Гостья

– Пьер сказал, что, возможно, этой зимой вы отправитесь на гастроли. Это серьезно? – спросила она.

– Об этом идет разговор, – ответила Франсуаза. Она не знала, что в точности сказал Пьер, и должна была опасаться скомпрометировать себя.

Элизабет наполнила водкой две рюмки.

– Что вы собираетесь делать с этой девочкой? – тряхнув головой, спросила она. – Я что-то не понимаю.

– Что с ней делать? – переспросила Франсуаза. Казалось, она была озадачена. – Ты прекрасно знаешь, что она работает в театре.

– Прежде всего она там ничего не делает, – возразила Элизабет. – И потом, я не то имела в виду. – Она выпила половину своей рюмки. – Не будет же она всю свою жизнь следовать за вами?

– Разумеется, нет, – отвечала Франсуаза.

– У нее нет желания иметь свою собственную жизнь: любовь, приключения?

– Не думаю, что сейчас она всерьез об этом думает, – с усмешкой заметила Франсуаза.

– Сейчас конечно, – согласилась Элизабет.

Ксавьер танцевала с Пьером. Она танцевала очень хорошо, на лице ее застыла действительно бесстыдная кокетливая улыбка. Как Франсуаза все это терпит? Кокетливая, чувственная; Элизабет внимательно наблюдала за ней. Несомненно, она была влюблена в Пьера, но это неискренняя, ветреная девушка, ради мимолетного удовольствия она способна пожертвовать всем. Значит, именно в ней можно отыскать трещину.

– Что сталось с твоим влюбленным? – спросила Франсуаза.

– С Моро? У нас произошла ужасная сцена, – отвечала Элизабет. – По поводу пацифизма. Я посмеялась над ним, и он рассердился; кончилось тем, что он едва не задушил меня.

Она порылась в своей сумке.

– Да вот, посмотри его последнее письмо.

– Я не нахожу его таким уж глупым, – сказала Франсуаза. – Ты наговорила мне о нем столько плохого.

– Он пользуется всеобщим уважением, – согласилась Элизабет.

Вначале она считала его интересным и забавлялась, поощряя его любовь. Почему она до такой степени возненавидела его? Элизабет выложила все начистоту. Это потому, что он любил ее, – это лучший способ лишиться уважения в ее глазах. Ей, по крайней мере, оставалось горделивое утешение: иметь возможность презирать ничтожные чувства, которые она внушала.

– Вполне достойное письмо, – заметила Франсуаза. – Что ты ему ответила?

– Я была в большом затруднении, – сказала Элизабет. – Было очень трудно объяснить ему, что ни на минуту я не принимала всерьез эту историю. Впрочем…