Гостья

– Ты говоришь серьезно?

– Ну конечно, – отвечал Пьер более решительно. – Если мы останемся, вполне можно начать сезон с «Раздела».

Он слишком быстро согласился; должно быть, он решительно намерен осуществить это турне. Несмотря ни на что, это была неосторожность. Если он не осуществит свой проект, то окажется связанным словом.

– Для Клода это было бы замечательно! – сказала она. – Когда ты окончательно определишься?

– Через месяц или через два, – ответил Пьер.

Наступило молчание.

«Если бы найти способ помешать этому отъезду», – с жаром подумала Элизабет.

Поспешно подошла Франсуаза, какое-то время искоса наблюдавшая за ними.

– Твоя очередь танцевать, – сказала она Пьеру. – Ксавьер неутомима, а я больше не могу.

– Вы танцевали очень хорошо, – сказала Ксавьер и добродушно улыбнулась. – Вот видите, всего-то надо было лишь немного доброй воли.

– У вас ее хватит на двоих, – весело отозвалась Франсуаза.

– Потом опять начнем, – сказала Ксавьер с нежной угрозой в голосе.

До невозможности раздражали эти жеманные интонации, которые они употребляли в обращении между собой.

– Извини, – сказал Пьер. Вместе с Ксавьер он пошел выбирать пластинку.

Та наконец отважилась снять пальто. Тело у нее было худощавое, однако натренированный глаз художника распознавал определенную склонность к полноте; она быстро пополнела бы, если бы не придерживалась строгого режима.

– Ксавьер права, что следит за собой, – сказала Элизабет. – Она легко может стать толстой.

– Ксавьер? – Франсуаза рассмеялась. – Это тростинка.

– Ты думаешь, она случайно ничего не ест? – сказала Элизабет.

– Наверняка это не из-за фигуры, – возразила Франсуаза.

Такая мысль показалась ей совершенно нелепой. Какое-то время она сохраняла трезвость сознания, однако теперь стала такой же глупо доверчивой, как Пьер. Словно Ксавьер была не такой же женщиной, как другие! Элизабет видела ее насквозь, понимая, что под маской белокурой невинности она подвержена всем человеческим слабостям.