Любовь и проклятие камня

— Молодой господин…

Но Чжонку на это только крепче обнял девушку. Сонъи видела лишь его руки, лежащие одна на другой ниже груди. Бело-голубые шелковые рукава были измазаны зеленью, а на одном из лопнувшего шва торчали нитки. Она смотрела на эти нитки, и сердце трепетало томно и нежно.

«Так испачкался, когда перелазил через забор… чтобы прийти ко мне… вот только…»,— но, что именно «только», не хотелось додумывать.

Чжонку ослабил хватку, опустил руки и развернул девушку к себе, и тогда она подняла на него взгляд.

— Я… я давно, еще тогда… еще тогда решил, что попрошу отца, чтобы он поговорил с вашими родителями о нашем…

— Это никогда не случится. Никогда! — перебила Сонъи и сделала шаг назад, но Чжонку поймал ее за обе руки и не отпустил.

— Я знаю, чего точно не будет! — заявил он достаточно громко.

— Тихо! Вас может матушка услышать! — зашептала испуганно девушка.

Юноша послушно замер, так и не отпустив рук.

— Вы ведь можете отказаться. Откажитесь!

— Поздно, молодой господин. Уже слишком поздно. Я… я дала свое согласие…

Чжонку почувствовал, как бешено заколотилось сердце, как скорбно заныла душа. В груди стало тесно от боли, рвущей сердце в лоскуты. Чжонку не было семнадцати лет. Он только начал учиться в Сонгюнгване. Он в самом начале своего пути. Как? Как он сможет защитить Сонъи? Что он сможет ей дать? Но и отпустить как?

— Вы… вы хотите этого? Сонъи, скажи! Ты сама хочешь этого? — кое-как выговорил юноша.

Девушка подняла на него глаза, затуманенные слезами, протяжно всхлипнула и села, не в силах стоять. Чжонку глянул на ее склоненную голову, опустился на колени и обнял. Она не отстранилась. Уткнулась лицом в его широкую грудь и дала волю слезам. Юноша чувствовал, как она содрогается от плача и молчал, едва сдерживая собственные слезы. Просто мужчины плакать права не имеют.

— Вам нужно идти, молодой господин.

Голос Сонъи дрожал и казался сухим. Чжонку не хотел отпускать девушку из своих объятий, где она так долго плакала. Он чувствовал тепло хрупкого тела и во второй раз в жизни ощущал свою силу и бессилие одновременно. Он был сильнее и шире в плечах, но в этой ситуации не знал, что делать. Если бы враг был из крови и плоти, он мог бы что-то предпринять. Но здесь…

— Уходите, не прощу себе, если вас из академии выгонят, — повторила Сонъи и отстранилась от сына капитана. — Ваш отец так много для нас сделал. Хороша же я буду, коль из-за меня его сына отчислят… ступайте.

— И все-таки…

— И все-таки на всё воля Небес, — перебила Сонъи и поднялась. — Чему быть — того не миновать. Спасибо, молодой господин Ким Чжонку.

Юноша замер, а девушка поклонилась ему, а, выпрямившись, улыбнулась — слезы блеснули в глазах.