Ронни и Терри переглядываются. Они не желают мне зла, но мне все равно неприятно.
Из паба выходит Джерри. В его руке сигарета, а на лице настолько недовольное выражение, что от него могло бы скиснуть молоко.
«Гребаное выступление отменили».
На следующий вечер после четырех часов езды до Бристоля мы узнаем, что по ошибке на одно и то же время с нами забукировали еще одну группу. Ну как я могу переманить ребят в Лондон, когда тут ничего не клеится?! Впрочем, на следующий день выступление в Nashville Rooms в Западном Кенсингтоне проходит на ура. Мы выступаем гораздо лучше хедлайнеров и снова обретаем веру в себя. Мы хорошая группа, хотя пара присутствовавших на выступлении людей из лейблов всего лишь одобрительно похлопывают нас по спинам.
Парни возвращаются на север в микроавтобусе, я снова остаюсь один, держа ребенка на руках. Мне кажется, парням меня жалко и они считают, что у меня поехала крыша. Я машу вслед удаляющейся машине, и только Джерри машет мне в ответ.
«Жирный» адрес Стюарда в Мейфэйр оказался сквотом. Они с Соней живут в этом доме всего несколько месяцев. На самом деле квартира принадлежит американке Марсии МакДональд, которая является агентом по связи с прессой Мухаммеда Али. Эта Марсия на время одолжила квартиру другу, который въехал и решил не съезжать. Этим другом оказался Джордж – та самая мускулистая баба, которая чуть не сбила меня с лестницы в мой первый вечер в том доме. По совету отца братьев Майлза Коупленда-старшего в квартиру поселили Стюарта и Иэна, чтобы сделать жизнь Джорджа невыносимой (сам Джордж предпочитал, чтобы его звали Джорджиной). Все для того, чтобы Марсия смогла вернуть себе квартиру. Возможно, это напоминает сценарий операции ЦРУ, но факт остается фактом: отец семейства Майлз Коупленд-старший действительно был одним из основателей этой организации.
То, что я наблюдал в первый вечер в том доме, а именно какофония и полуночные джем-сейшены, являлось всего лишь эпизодом психологической войны, которую братья Коупленд вели против Джорджины. Через некоторое время он не выдержал и съехал, но тут братья поняли, что своими «успешными» действиями они лишь подрубили тот сук, на котором сидели: вскоре им тоже придется съехать из люкс-сквота.
В один из последних дней пребывания в квартире в Мейфэйр Стюарт позвонил мне сказать, что нашел гитариста и готов с ним подъехать. Я отвечаю, что мне придется приехать с ребенком, потому что Фрэнсис ушла на кинопробы. В результате я поднимаю переноску с Джо по лестнице на последний этаж. Захожу в комнату. Вижу Стюарта, который сидит за барабанами в темных очках и косухе. В комнате полумрак и достаточно тепло, поэтому я не совсем понимаю, почему он так нарядился, но потом вижу гитариста, и все становится понятно. Этот парень сидит в углу на фоне накрытого белой тканью трюмо. На нем темные, закрывающие половину лица очки, короткая черная майка и узкие штаны из черной кожи, словно распыленные из баллончика на его ноги. У обоих самое что ни на есть серьезное выражение лица. Полагаю, именно такие должны быть у террористов, когда они записывают видеообращение о планах сделать что-то ужасное. Видимо, это новый лук нашей группы. Я в комбинезоне стою в дверях с переноской и ребенком в руках и явно не вписываюсь в их мрачную стилистику.
«Это – Генри», – мрачно заявляет Стюарт. Я уверен, что на самом деле он внутренне ликует, но не хочет этого показывать.
«Привет, Генри».
«Генри родом с Корсики. Он плохо говорит по-английски».
Я представляю себе, что Генри гораздо более приятно себя чувствовал бы в амплуа разбойника XIX века с кремневыми пистолетами и шпагой, залегшего в засаде у горной дороги над Бастией в ожидании ничего плохого не подозревающего проезжающего путешественника.
В общем, Генри Падовани – наш новый гитарист. Но я очень быстро понимаю, что его взяли в команду не из-за его виртуозного владения гитарой. Парень знает всего несколько аккордов, но, черт возьми, выглядит в своих кожаных штанах мегакруто. Стюарт заставил его выучить две свои песни, Nothing Achieving и Fall Out, которые хочет издать на альбоме, который сам будет продюсировать. Генри разучил эти песни довольно неплохо, но, когда мы устраиваем джем-сейшен, оказывается, что у парня маловато собственных идей. При более близком знакомстве Генри оказывается милым и вежливым парнем, который очень хочет учиться, но крайне слабо владеет английским языком. В какой-то момент он перестает играть, потому что у него начинаются проблемы с инструментом, и он просит меня: «Пожалуйста, дай мне веревку».
«Веревку? Зачем она тебе?»
«Qui, c’est сa, веревку». Он берет из моего кофра гитарный кабель, показывая, что ему нужна именно эта веревка. С тех пор мы все гитарные кабели называем только «веревками».
Джо, который спокойно проспал все время, пока мы играли, проснулся. Настало время кормить ребенка. Генри предлагает мне помочь разогреть молоко. Мы делаем перерыв на кормление, потом я снова укладываю его в переноску, и ребенок засыпает под громкие звуки нашей музыки, словно мы играем «Колыбельную» Брамса, а не трэш-метал.
Новый гитарист начинает постепенно врубаться. Когда мы заканчиваем одну из наиболее вдохновенных частей джем-сейшена, он произносит: «Были же стоящие моменты, да?»
Мы с пониманием киваем в ответ. «Да, стоящие моменты». С тех пор мы называем все интересные с музыкальной точки зрения моменты «стоящими».
Вот так с несколькими отдельными «стоящими моментами», бутылочкой с молоком, парой гитарных кабелей и кожаными штанами родилась группа The Police.
11
ebooksa