Стоило ли все усложнять? Германские спецслужбы могли найти русскоговорящего агента и окунуть в дерьмо, но зачем отправлять его в обычную крестьянскую семью? Мужчина смущенно кашлянул, переглянулся со своей «половиной». Девушка склонила голову и смотрела с интересом, да так настойчиво, что стало неловко.
На улице опять послышались голоса. Та же компания вооруженных людей шла обратно. Сельчане забеспокоились, стали переглядываться. Глава семейства приложил палец к губам, Павел понятливо кивнул. Люди смеялись, остановились за оградой.
– Эй, Бернар! – крикнул кто-то. – Ты дома?
Мужчина поморщился. Направился к двери и высунулся на улицу:
– Ну дома. Чего тебе, Шарль?
– Все в порядке? Карапуз у вас плачет, не слышите?
– Да слышу, – отмахнулся хозяин. – Рене сейчас с ним, успокаивает. Разошелся сегодня, все плачет и плачет… Хотел чего-то, Шарль?
– Девчонку вашу давно не видно, не приболела? – компания дружно засмеялась.
– Да иди ты! – огрызнулся хозяин. – Некогда мне тут с вами разговаривать.
Он захлопнул дверь и застыл, сжав дверную ручку. Местные полицаи не стали штурмовать забор. Посмеялись, что-то крикнули и отправились дальше. Семья облегченно перевела дыхание.
Бернар раздраженно сплюнул. «С фашистами этот товарищ не сотрудничает», – отметилось в голове. Французу ничто не мешало сдать представителям власти безоружного человека.
– Ладно, вы тут сами решайте, – заторопилась женщина, передала супругу ружье и заспешила в дом, где плакал маленький ребенок.
– И что вы намерены делать, господин из Красной Армии? – прищурившись, спросил Бернар. – Учтите, вы не можете прятаться в Соли – так называется наша деревня. Здесь есть полицейский участок, часто приезжают немцы.
– Мне бы поесть и помыться, месье, – потупился Павел, – если вас это не затруднит. Одежду вашу я верну – могу сейчас, могу позднее. Потом уйду в лес – надеюсь, встречу партизан. Не уверен, что до конца войны смогу вернуться на родину. Простите, что напугал вас.
– Хорошо, мы вас накормим. Меня зовут Бернар Дюссо, супругу – Рене, а это наша дочь Мирабель. Есть еще вторая дочь, Патриция, но ей всего полгода. Идите в дом, – Бернар кивнул на проем в дальней стене. – Нужно пройти через свинарник и кухню – все строения соединяются. Если кто-то придет, немедленно прячьтесь… Мирабель, ну что ты встала как вкопанная – показывай гостю дорогу!
Глава 5
Все было непривычно – другой мир, другая культура. Но что такое гостеприимство, здесь знали.
На кухне было простенько – дощатый пол, половики, резные шкафчики на полу и на стенах. Окна прикрывали дешевые ситцевые занавески. В соседней комнате попискивала наевшаяся малышка – веселая девочка с пухлыми кулачками.
Павел с жадностью набросился на еду. Сначала, правда, соблюдал приличия – ел вилкой, пользовался приборами по всем правилам столового этикета. Но с этой задачей он не справился: схватил ложку и стал давиться рассыпчатой картошкой, глотать с костями жареную рыбу, пахнущую тиной, но необычайно вкусную. Хозяйка подливала в картошку грибной соус, Павел одобрительно кивал, благодарил и снова загружал в себя еду. Крестьяне в этой местности не голодали. Хозяйка достала холодное мясо, предложила. Снова не хватило духу отказаться. Мясо было странное, по вкусу напоминало курицу, но точно не было курицей. Лучше не задумываться, почему французов прозвали лягушатниками…
– У вас хороший аппетит, Поль, – сухо улыбался Бернар. – Не возражаете, если я буду звать вас на французский манер?.. Понимаю, вы долго голодали, еда в немецких концлагерях – печальное варево. Ешьте, не стесняйтесь. И не надо так торопиться! Если придут посторонние, на кухню их все равно не пустят. А если все же возникнет опасность, можете укрыться на чердаке, оттуда есть запасной выход. Сегодня можете остаться – переночуете, наберетесь сил. Но на этом, увы, наше гостеприимство закончится. Слишком опасно, вы же понимаете? У нас маленький ребенок и… большой ребенок, – он покосился на Мирабель, которая качалась в углу в кресле-качалке и украдкой посматривала на гостя.