– Спи, Поль, – прошептала девушка. Ее глаза задорно блестели. – Спи, пока отец не выставил тебя из дома. Мы еще увидимся. И, может быть, займемся всякими приятными вещами. Тебе же понравилось?
Девушка выскользнула из комнаты. Как же вовремя! Не успел майор закрыть глаза, как в спальню заглянул зевающий Бернар и посмотрел по сторонам, словно боялся обнаружить в помещении кого-нибудь еще.
– Вы проснулись, Поль?
– Да, Бернар, спасибо, спал замечательно.
– Отлично. – Хозяин скептически помял бороду. – Вставайте, Рене приготовит перекусить. Вам пора.
Он вернулся через минуту, когда Романов неохотно выбирался из постели.
– Тревога, Поль! – глаза Бернара беспокойно бегали. – Соседи сказали, что немецкое подразделение уже в деревне! Это СС, они будут обыскивать дома! Возможно, уже идут! Вот, держите, – он сунул Павлу какой-то сверток. – Здесь мясо, немного овощей – все, что Рене успела смести со стола. Вы помните, как я описывал дорогу?
Эвакуироваться пришлось через окно. Рядом росли яблони и какой-то колючий кустарник. Выразить благодарность даже не удалось. Бернар захлопнул окно и что-то прокричал, мобилизуя домашних на ликвидацию следов постороннего.
Павел перевалился через ограду, поднял голову. Последний участок, на котором обрывалась деревня, кажется, пустовал. Он пробежал по переулку, пригнув голову, и сел на корточки перед дорогой. Справа дорога была пуста, слева, в метрах трехстах, стоял грузовик. Возле него возились люди, по сторонам не смотрели. Павел перескочил дорогу, отдышался и ступил на каменную лестницу, ведущую в глубокий лог. Раньше здесь была река, но она пересохла и превратилась в овраг. Внизу сохранился каменный мост, напоминающий радугу. Майор спустился вниз, осмотрелся. Безлюдье радовало. За спиной в деревне звучали крики, лаяли собаки. Он прошел под мостом, передохнул в расщелине, окруженной цветущей акацией. Вдали, за косогором, на краю лога, возвышались старые дома с почерневшей от старости черепицей. Там мелькали фигурки людей, возмущались женщины. Павел отправился прочь по пади оврага.
Он не бежал, просто шел, помахивая свертком с едой. Внешне он ничем не отличался от местных жителей, если не всматриваться в черты лица.
Через двести метров, воспользовавшись уступами, он выбрался из оврага и устремился в лес. Цивилизация осталась позади. Природа расцвела, сочная трава шуршала под ногами. Произрастал диковинный папоротник с остроконечными листьями. Лес был проходим. Минут через десять расступились ветвистые дубы, открылся спуск в долину, где среди невысоких скал петлял ручей. Параллельно ему извивалась дорога, заросшая сорняками. Дальше снова зеленел лес, и над ним вздымались серые изрезанные скалы.
Павел спустился в низину, лавируя между глыбами, многие из которых были выше человеческого роста. Присел у ручья, напился, ополоснул лицо и отправился дальше.
На свою беду, он вышел на дорогу, не оглянувшись по сторонам. Пересек проезжую часть и начал взбираться на пологий склон, заросший пушистой травой.
– Любезный, не могли бы вы остановиться и подойти? – прозвучало по-русски сзади с издевательскими нотками.
Романов похолодел и медленно обернулся. Словно чувствовал, что это не партизаны. Троицу он не заметил, ее закрывала скала. Павел, застыв в оцепенении, угрюмо смотрел на людей.
Они прибыли на мотоцикле – транспортное средство стояло здесь же, чуть поодаль. Мужчины отдыхали у ручья и курили. Все трое – сравнительно молодые, физически развитые – одеты в немецкую униформу, но с некоторыми нюансами – кители цвета фельдграу с накладными карманами, казачьи штаны с лампасами, советские кирзовые сапоги. На головах – немецкие полевые кепи. Воротники были свободны от петлиц с опознавательными знаками, но к рукавам крепились шевроны: Георгий Победоносец, пронзающий змея, а сверху буквы РОА. Освободители, мать их! Павел чуть не сплюнул с досады. Только власовцев ему здесь не хватало! Он постарался сохранить спокойный вид, скорчил в меру угодливое лицо. Развел руками, помотал головой – дескать, не понимаю.
– Сюда иди, говорю! – рявкнул щекастый тип с засученными рукавами и стащил с плеча карабин «маузер».
Остальные ухмылялись. Лысый субъект с тонкими циничными губами мял папиросу, сдерживая зевоту. Третий был молод, смазлив и похож на казачка. Он внимательно разглядывал прохожего, затем поманил его пальцем. Делать было нечего, Павел сменил направление и потащился обратно к ручью.
– Как мы рады вас видеть, месье, – оскалился лысый. – Кто такой, куда направляетесь?
– Ты по-французски спроси, – посоветовал щекастый. – Чай, не в брянских лесах партизан отлавливаем.