– Согласен, – улыбнулся Павел. – Французский мы знаем не в совершенстве, допускаем оговорки. По-русски легче… Кто вы, сударыня? Вы не похожи на юных валькирий из Белоруссии…
– Да, я давно вышла из комсомольского возраста, – согласилась женщина. – А если откровенно, никогда в этой организации не состояла и не имею понятия, чем там занимаются. Елизавета Юрьевна, – представилась женщина, с насмешкой наблюдая за его реакцией.
– Позвольте… – оторопел Павел. – Вы – та самая русская графиня?
– Княгиня, – мягко поправила дама. – Вымирающий вид, находится на грани уничтожения. Графиня – это из другой области. И, кстати, шутки вроде «где мой графин?» давно приелись.
– Даже и не думал так шутить, – пробормотал Романов. Он действительно был сильно удивлен.
Женщина распрямила плечи и посмотрела на него с грустной насмешкой. У нее была грация, стать, и резиновые сапоги вкупе с заколотыми волосами эти качества не умаляли. В ней чувствовалась дворянская порода.
– Все в порядке, не смущайтесь, – улыбнулась княгиня. – И можете не представляться, Павел Сергеевич, – вам уже все косточки перемыли. Не думайте, что в наших краях не хватает сплетников.
«Дунаев», – догадался майор. А может, и Истомин – кто ему запретит?
– Должен признаться, Елизавета Юрьевна, что ничего не смыслю в русских княгинях, – нескладно пробормотал Романов.
– И не знаете, с чем нас едят, – кивнула женщина. – А нас не надо есть, Павел Сергеевич. Только в самых крайних случаях, когда больше нечего… Не смущайтесь, я все понимаю: непримиримые противоречия между правящими классами и трудовым народом… Спасибо, что помогли. В следующий раз буду опять на вас рассчитывать, а то не княжеское это дело…
– Вы готовите еду?
– Да, помогаю Франсуа Лежену. До войны он работал шеф-поваром в одном из лучших парижских ресторанов, и мне есть чему у него поучиться. Сейчас Франсуа отдыхает, но скоро должен встать. В остальное время я забочусь о раненых – выполняю обязанности медсестры. По счастью, тяжелых случаев в отряде сейчас нет – люди либо выздоровели, либо… вы понимаете. А теперь прошу простить, у меня дела.
– Да, конечно…
Павел вышел из оцепенения и мысленно обругал себя. Вот уж воистину вымирающий вид!
Снова он болтался по лагерю в подвешенном состоянии. Парни, с которыми он прибыл, уже трудились – раскапывали осыпавшуюся землянку.
Джузеппе подвернул ногу и запрыгал на другой от боли, бросил лопату и побежал искать что-нибудь похожее на медпункт.
– Не работник, а лентяй, – ворчал Энди Грир, перелопачивая тяжелые пласты земли. – Все итальянцы такие, бегут от тяжелого физического труда.
Павел поднял лопату и машинально начал помогать. На него косились, но незлобно.
Потом закурили – работа не волк и в лес не убежит. Сутулый англосакс с водянистыми глазами вынул пачку английских «Пэлл-Мэлл», начал всех угощать. Павел тоже не отказался. Обменялись рукопожатиями.