– Да уж, злая ирония у этой судьбы… Отпираться, полагаю, бессмысленно?
– Да, не стоит.
– И что вы сделаете? Арестуете меня? Расстреляете? Боюсь, большинство присутствующих такого новаторства не оценит. Вам никто не поверит. И неизвестно еще, кто кого расстреляет первым.
– Угрожаете?
– Боже упаси, вы не тот человек, кого впечатляют угрозы. Предлагаю расставить все точки над i. Я видел, как вы терзали радиостанцию. Кремль недоступен? Сочувствую. Я сперва не догадался, но потом сопоставил факты. Вы служите в контрразведке, попали в плен осенью сорок третьего на том маршруте, которым проще всего добраться до Лондона. Меня вы узнали после того, как я сбрил бороду, – значит, имели фото. Не так уж сложно сложить два и два. Тем более у меня есть сведения, что контрразведка занимается моей поимкой. Почему она, да к тому же военная? Объяснений может быть множество, не поделитесь, какое у вас было задание?.. Думаю, секреты уже неуместны. Обстановка располагает… Все изменилось, Павел Сергеевич. Пусть вы доживете до победы, но что потом? Вы были в плену, общались с иностранцами, занимались непонятно чем. Задание не выполнили. Полагаете, похвалят и дадут орден? На вашем месте я бы не очень рвался в Советский Союз после окончания войны… Впрочем, не хочу раздавать советы… И не меняйтесь, пожалуйста, в лице. Так какое у вас было задание? Кстати, сожалею, что погибли ваши товарищи, ехавшие с вами по мою душу.
– Хорошо, Андрей Борисович. Раз у нас такой вечер откровений… Резидентура прихватила Жулича и Глазнева – считалось, что они могут вывести на вас. Операцию поручили контрразведке. Моей группе предстояло вытрясти душу из этих беляков, отследить вашу персону, схватить, выдавить из вас все сведения по заговору против высшего государственного лица, а дальше действовать по обстоятельствам. В случае невозможности переправить вас в Союз – ликвидировать.
– Спасибо за откровенность, – хмыкнул Резник. – Действительно, как меня вывезти в Союз? В коробке из-под апельсинов?
– Вы ведь участвовали в заговоре?
– Да, – кивнул Резник и нисколько не смутился. – Я был одним из самых активных.
– И вы знаете всех участников?
– Знаю, – Резник натянуто засмеялся. – Как вы собираетесь вытрясать из меня эти сведения? Здесь не Лубянка, это в принципе невозможно.
– В прежние годы вы сотрудничали с германской разведкой, этот факт вас не смущает?
– Вы путаете понятия, майор, – не сотрудничал, а взаимодействовал… Вы правда ничего не понимаете? – Резник невольно подался вперед. – Сталин целенаправленно уничтожает собственный народ, он вел страну к войне. Гитлер тоже уничтожает другие народы и целенаправленно привел страну к войне с СССР. Это и произошло, спорить не станете? Величайшая трагедия нашего века! Мы были против войны, взаимодействовали с генералами, которые тоже были против войны. Но, к сожалению, спецслужбы обеих сторон оказались сильнее… Вы на полном серьезе не видите разницы? Вы же не глупы, майор! Имеете опыт, повидали жизнь. У вас, в отличие от многих, есть совесть, даже не спорьте. Да, офицерский долг, преданность стране, идеологические рамки, привычка выполнять приказы – я сам этим грешил. Правда, недолго. Неужели за многие годы вы не почувствовали, что в стране что-то не так? Откуда у нее столько врагов? Почему вчерашние друзья становятся недругами? Почему люди голодают в мирное время? Почему вместо обещанной свободы крестьян загнали в колхозы – аналог рабства? Причем система не эффективна, она не работает… Но я не призываю вас ломать свои устоявшиеся стереотипы.
– Тем не менее вы этим занимаетесь, – улыбнулся Павел. – Как насчет подробностей вашей подрывной деятельности, Андрей Борисович? Сами говорите, что здесь бояться нечего.
– Закурить дадите?
– Конечно, держите.
Тесное пространство окутал табачный дым. Скрипнула дверь, и в землянку заглянул командир Истомин. Мужчины повернули головы, вопросительно уставились на вошедшего. Истомин состроил недоуменное лицо, пожал плечами и закрыл дверь с обратной стороны – очевидно, эпохальных мероприятий пока не планировалось.
– Я вспомнил вас, вы участвовали в расследовании – разрабатывали комбрига Мухина, неудачно подставившегося в Брест-Литовске. С этого события НКВД, собственно, и начал разматывать клубок, к нашему величайшему сожалению. Это были вы, Павел Сергеевич?
– Да, но мое участие в данном расследовании было недолгим.
– Ваше счастье, а то бы и вас забрали, как не в меру осведомленного… Мухин сдал пару сообщников, и каток поехал. На организатора Буревича вышли сразу, он не запирался… Странное дело, – Резник невесело улыбнулся. – Органы полностью себя дискредитировали фабрикацией дел и сочинительством несуществующих организаций, и вдруг – реальный заговор против высшего руководства. Думаю, многие так и не поняли, что к чему, работали по указке… Полетели головы – комкоры Котов, Пермяк, многие другие. Руководство липецкого гарнизона проредили наполовину. Народ хватали в НКВД, в управлении госбезопасности, во внешней разведке – это было полное поражение. Но отдельные личности уцелели, про них не знали.