– Понять, что делать.
Кэсс рассмеялась, откинув голову.
– Господь с тобой, Вивальдо. Почему?
– Не знаю. Мужчинам нужно думать о куче разных вещей. А женщинам – только о мужчинах.
Она рассмеялась еще звонче.
– Ты думаешь, это легче?
– Разве нет? Наверное, ты права.
– Послушай, Вивальдо… Если мужчины не знают, что происходит, чем они занимаются и куда идут – что делать женщинам? Если Ричард не знает, чего он хочет в жизни, как могу я помочь ему? И что мне говорить нашим сыновьям? – Ее вопрос повис в воздухе, вызвав невольное воспоминание (было десять минут восьмого) об интонациях Идиного голоса и блеске ее глаз в момент ссоры.
Не было ли мольбы за этим яростным потоком слов?
– Я закажу тебе еще чего-нибудь, – сказал Вивальдо.
– Хорошо. Приду домой пьяненькая, а может, еще куда подамся. Извини, я отлучусь. – Небрежным жестом она подозвала официанта, а сама, подхватив свою громадную сумку, прошествовала в дамскую комнату.
– Если она приличная девушка, мы будем только рады, – ответила мать.
Вивальдо тут же ощутил искреннее раскаяние, представив себе озадаченное лицо матери; она, конечно, в очередной раз подумала: ну почему старший сын всегда доставляет ей одни хлопоты? Из кухни тем временем угрожающе донеслось негромкое пение Иды.
– Она очень хорошая девушка, – быстро и совершенно искренне сказал он. И тут же, бросив случайный взгляд в сторону Иды, осекся. Он не мог произнести:
– Что ж, – проговорила мать, уступая ему, хотя и с некоторым сомнением, – приведи ее к нам. Соберутся все родные, тебя так давно не видели, меня то и дело спрашивают о тебе. Я знаю, что твой отец скучает по тебе, хотя и не говорит об этом, и Стивен тоже, да и все мы, Дэнни, скучаем. – Родные называли его Дэнни.
Родные – это сестра, зять, брат, отец, мать, дядья и тетки, двоюродные братья и сестры, миазмы скорби, злобы, подозрительности и страха. Неизбежные сплетни о неизвестных ему людях, разговоры о деньгах, детских болезнях, счетах за лечение, беременностях, ничтожных изменах мелких людишек, бородатые и убогие анекдоты и яростные, безумные споры о политике. По справедливости им следует жить в стойле, с лошадьми и коровами, и не судить о вещах, в которых они ничего не смыслят. Вивальдо ненавидел себя за эти мысли, как всегда сбитый с толку коварной природой своего несправедливого отношения к людям.
– О’кей, – попытался остановить он словесный поток матери. Она тем временем сообщала ему, что у отца вновь обострилось желудочное заболевание.
– Так ты придешь с подругой?
– Не знаю еще. Там посмотрим.