— Скоро вернем вас в норму, но хотелось бы поговорить спокойно, без этого зверя в качестве ассистента. Если сможете завтра приехать к нам на ленч, то застанете доктора Николса: он обещал осмотреть старого Роу. Таким образом, получите консультацию сразу двух докторов. А сейчас отправляйтесь домой. Для такого жаркого дня прогулка слишком продолжительна. И не хандрите, прислушиваясь к своей интуиции.
— А что еще мне остается? — пожал плечами Осборн. — С отцом мы не ладим. Изо дня в день только писать и читать невозможно, тем более что толку от этого мало. Скажу по секрету — не забудьте, — что пытался опубликовать некоторые из своих стихов, однако ни один издатель их не принял, даже в дар.
— Ого! Так вот в чем дело, мистер Осборн! Как я и думал, причина нездоровья кроется в голове. На вашем месте не стал бы переживать, хотя знаю, что давать советы легко. Если издателям не понравилась ваша поэзия, попробуйте силы в прозе, но главное, не переживайте из-за убежавшего молока. Все, больше не могу задерживаться. Приезжайте завтра, как я сказал. Уверен, что опыт двух докторов, а также остроумие и причуды трех милых дам непременно пойдут вам на пользу.
Попрощавшись, мистер Гибсон уселся на лошадь и отправился дальше той мерной, спокойной рысью, которую все в округе узнавали как аллюр доктора.
Ему не понравилось, как выглядит мистер Осборн, да и пульс плохой. Но, возможно, он ошибается.
На следующий день Осборн явился значительно раньше ленча, но никто и не подумал выразить недовольство. Чувствовал он себя значительно лучше, а немногие признаки недомогания вскоре бесследно исчезли от теплого, радостного приема. Молли и Синтия принялись наперебой рассказывать обо всем, что произошло за время его отсутствия, причем Синтия то и дело возвращалась к веселым беспечным расспросам о том, куда он ездил и чем занимался, однако подозревавшая правду Молли тут же вмешивалась, чтобы избавить гостя от боли лицемерия и обмана, которую сама испытывала намного острее, чем он.
Миссис Гибсон, как обычно, общалась с гостем бессвязно, сентиментально и льстиво. И все же, хотя Осборн часто мысленно улыбался ее словам, речь доставляла ему удовольствие. Вскоре, заранее обсудив состояние здоровья мистера Хемли, приехали доктор Николс и доктор Гибсон. Время от времени старый опытный врач окидывал пациента острым, пристальным взглядом.
Затем все сели за стол — веселые и голодные, все за исключением хозяйки, старавшейся умерить дневной аппетит и считавшей (впрочем, напрасно), что доктор Николс — отличный экземпляр для демонстрации слабого здоровья, который должным образом посочувствует хозяйке (как должен поступить каждый гость), которая жалуется на недомогание. Однако старый доктор был слишком хитер, чтобы простодушно угодить в эту ловушку. Он упорно предлагал отведать самые сытные и тяжелые блюда, а в конце концов заключил, что если ей не нравится холодная говядина, то стоит попробовать то же самое, но с маринованным луком. Блеск в глазах немедленно выдал бы коварный замысел, однако в это время мистер Гибсон, Молли и Синтия дружно нападали на Осборна из-за высказанного им литературного предпочтения, так что доктор Николс получил хозяйку в свое полное распоряжение. Когда ленч закончился, она с радостью предоставила комнату трем джентльменам, а впоследствии называла доктора Николса не иначе, как «этот медведь».
Вскоре Осборн поднялся наверх и, как обычно, стал рассматривать новые книги и расспрашивать обеих леди о занятиях музыкой, а через некоторое время все трое вышли в сад. Осборн опустился на скамейку, Молли занялась подвязкой гвоздик, а Синтия принялась грациозно и беззаботно собирать цветы.
— Надеюсь, мистер Хемли, вы замечаете разницу в наших занятиях. Молли посвящает себя полезным делам, а я — орнаментальным. А как вы назовете свое времяпрепровождение? Пожалуй, могли бы присоединиться к одной из нас, а не наблюдать, словно важная персона.
— Понятия не имею, чем могу помочь, — пожал плечами Осборн. — Хотел бы принести пользу, но не знаю как. Боюсь, чисто орнаментальная работа требует нежных рук, так что вам придется заниматься самостоятельно. К тому же меня совсем измучили бесконечные вопросы и придирки добрых докторов.
— Хотите сказать, что они терзали вас после ленча? — воскликнула Молли.
— Да, именно так. Боюсь, что не успокоились бы до сих пор, если бы миссис Гибсон не спасла меня своим появлением.
— А я думала, что мама ушла! — заметила Синтия, порхая среди цветов.
— Пять минут назад вошла в столовую, а как раз сейчас идет через холл. Хотите ее увидеть? — Осборн приподнялся.
— О, вовсе нет! — ответила Синтия. — Просто она очень спешила, и я подумала, что давно отправилась по делам. Леди Камнор дала ей какое-то поручение, и она хотела встретить экономку, которая по четвергам всегда приезжает в город.
— Этой осенью семейство графа вернется в поместье?
— Думаю, да, но точно не знаю и не интересуюсь. Они не слишком хорошо ко мне относятся, а я не настолько великодушна, чтобы хорошо относиться к ним.
— Мне кажется, что столь явный недостаток в оценке должен вызвать ваш интерес к столь необычным людям, — заключил Осборн с налетом преднамеренной галантности.
— Это комплимент? — уточнила Синтия, изобразив активную работу мысли. — Если желаете одарить комплиментом, то постарайтесь сделать его коротким и понятным: с трудом распознаю глубокий смысл.