— Знал, что вы приедете, господин: ваш отец приезжал к моему, когда тот умирал.
— Ну-ну, приятель! — воскликнул чувствительный сквайр. — Не торопи смерть. Скоро, глядишь, встанешь и пойдешь. Тебе принесли бульон, как я велел?
— Да-да. У меня есть все, что только можно пожелать. Вчера приезжали ваши сыновья: молодой сквайр и мастер Роджер.
— Знаю.
— Но сегодня я ближе к небесам. Хочу попросить вас присмотреть за зарослями в Уэст-Спинни, сквайр. Это утесник, где старая лиса устроила логово. Та самая, которую так и не смогли поймать. Вы были еще мальчонкой, но наверняка все помните, а я до сих пор без смеха не могу вспоминать ее выходки.
Старик действительно засмеялся, но тут же закашлялся, да так, что сквайр испугался. В комнату вошла невестка и сказала, что приступы стали очень частыми и настолько сильными, что она боится, как бы свекр не задохнулся. Все это было высказано просто, без трагизма и слез. Бедняки принимают неизбежность смерти куда спокойнее, чем принято в просвещенных кругах. Кажущееся равнодушие поразила сквайра, но когда женщина принялась заботливо усаживать больного, поправлять подушки, он понял, что слова ее были для умирающего не большей новостью, чем завтрашний восход солнца. Куда важнее ему казалось высказать хозяину то, зачем его, собственно, и позвали.
— Эти чужаки — я зову их так, потому что многие пришли издалека, хотя есть и другие — те, кого вы уволили прошлой осенью, когда остановили работы, — рубят утесник и другие кусты на топливо для костров. Живут далеко, поэтому обедают здесь. Если не приглядите, погубят все, что растет, вот я и решил сказать вам об этом, прежде чем умру. Приезжал пастор, но ему говорить нет смысла: он за графа, так что все равно не стал бы ничего делать. Думаю, граф и поставил его в приход, потому что налево и направо расхваливал его: мол, дает бедным работу, — но ни словом не обмолвился о ваших заботах, сквайр.
Долгая речь не раз прерывалась кашлем и приступами удушья. Наконец поведав главное, старик отвернулся к стене и, казалось, уснул, но внезапно вздрогнул и добавил:
— Отхлестал его от души: он хотел украсть фазаньи яйца, — а я не знал, что он сирота. Господи, прости!
— Это он о хромом Дэвиде Мортоне, который ставил капканы на оленей, — шепотом объяснила невестка.
— Но ведь Мортон давным-давно умер: поди лет двадцать назад, — возразил сквайр.
— Да, но когда дедушка засыпает после утомительных разговоров, всегда вспоминает прошлое. Теперь он долго не проснется, сэр, так что, если хотите подождать, лучше присядьте. — Хозяйка протерла стул фартуком. — Велел непременно его разбудить, если приедете вы или мастер Роджер: он уже был сегодня утром и обещал вернуться, — но если дедушку не трогать, то он проспит не меньше часа.
— Жаль, что не успели попрощаться, — а хотелось бы.
— Он всегда засыпает внезапно, — пояснила женщина. — Но если хотите, попробую разбудить.
— Нет-нет, не надо! — остановил ее сквайр. — Приеду снова — может быть, завтра. Передайте, что я искренне сожалею и сочувствую, и присылайте в Хемли-холл за всем, что потребуется. Мастер Роджер собирался приехать? Значит, расскажет, как Сайлас себя чувствует. Жаль, что я не успел попрощаться.
Сквайр дал шестипенсовик державшему лошадь мальчику, поднялся в седло, немного посидел, глядя на кипевшую работу и на свой заброшенный участок. Пилюля оказалась горькой. Сам он очень не хотел брать заем у государства, однако жена переубедила, а сделав шаг, гордился единственной уступкой духу прогресса, которую совершил в жизни. Пока миссис Хемли оставалась в сознании, сквайр досконально, хотя и медленно, изучил вопрос мелиорации. В сельском хозяйстве он разбирался прилично, и одно время первым среди окрестных землевладельцев применил новые технологии, начав осушать болота с помощью черепицы. В те дни многие судачили о чудачествах сквайра Хемли, но вступать с ним в спор опасались, дабы не выслушивать долгие аргументы, вычитанные в различных статьях по этому вопросу. И вот теперь все вокруг взялись за осушение. Проценты по долгу государству продолжали накапливаться, хотя сквайр Хемли ничего не предпринимал, а черепица портилась и падала в цене. Подобные мысли не радовали, и сквайр был готов драться с собственной тенью. Дурное расположение требовало выхода. Внезапно вспомнив об ущербе своему кустарнику, о котором услышал всего лишь четверть часа назад, он направился к работникам лорда Камнора, а по пути встретил мистера Престона — также верхом, — направлявшегося проверить, как идут работы. Сквайр не знал управляющего лично, однако по манере речи и проявленному почтению понял, что перед ним ответственное лицо.
— Прошу прощения. Полагаю, вы руководите этими работами?
— Именно так, — подтвердил мистер Престон. — Как этими, так и многими другими вместо мистера Шипшенкса. Полагаю, вы мистер Хемли?
Сквайр сдержанно поклонился. Ему не понравилось, что его назвали по имени, вместо того чтобы ограничиться уважительным «сэр», пока собеседник не представится.
— Я мистер Хемли из Хемли. Судя по всему, вы, как новый управляющий, еще плохо представляете границы земель лорда Камнора, а потому подскажу: моя территория начинается возле того пруда, как раз на возвышении.