Лорд, не отличавшийся особой наблюдательностью, лишь равнодушно уточнил?
— О ком ты?
— Потрудись посмотреть вон туда. Кто это?
— Мистер Хемли и… кажется, мисс Гибсон? Не понимаю. О! Если ты намерена позволить воображению лететь в этом направлении, то напрасно тратишь время. Роджер Хемли скоро обретет европейскую славу!
— Вполне возможно, но моего мнения это не меняет. Молли Гибсон вполне способна оценить его достоинства.
— Да, очень милая, хорошенькая сельская девочка. Ничего не хочу сказать, но…
— Вспомни благотворительный бал. Тогда, после единственного танца, ты назвал ее необычайно умной. Но мы с тобой напоминаем джинна и фею из «Тысячи и одной ночи», которые наперебой восхваляют принца Карамалзамана и принцессу Будур.
— Хемли не намерен жениться.
— Откуда ты знаешь?
— Он не обладает солидным личным состоянием, а в науку надо вкладывать огромные средства. Среди ученых состоятельных людей можно пересчитать по пальцам.
— О, если это единственное, что препятствует матримониальным планам, то ведь жизнь очень непредсказуема — много чего может произойти: например, кто-то оставит ему наследство, или встретится богатая дама…
— Тише, Харриет! Это безнравственно — столь вульгарно рассуждать о возможностях поправить материальное положение.
— Можно подумать, никто об этом не знает.
— Вот и оставь это на их совести. Я не люблю рассуждать на подобные темы.
— Какой ты стал скучный, Холлингфорд!
— Разве я когда-то был другим? — с улыбкой спросил лорд.
— Если ждешь комплиментов, то зря. Только придет время, и вспомнишь мои слова. Хочешь, сделаем ставки, а кто выиграет, тот купит подарок принцу Карамалзаману или принцессе Будур — как получится.
Лорд Холлингфорд вспомнил слова сестры, услышав, как на следующий день, уезжая из Тауэрс-парка, Роджер сказал Молли:
— Значит, я могу пообещать отцу, что на следующей неделе вы нанесете ему визит? Даже не представляете, как он будет рад.
На следующий день Молли отправилась домой, с удивлением осознав, что покидать гостеприимное поместье совсем не хочется. Здоровье вернулось, радость расцвела в душе, а в жизнь закралась новая, еще не признанная надежда. Странно ли, что мистер Гибсон удивился скорому выздоровлению дочери, а миссис Гибсон отметила блеск в глазах и особенную грацию?