— Да, я ее об этом попросила…
— Подумать только! Даже я при столь долгом знакомстве с леди Харриет никогда бы не додумалась до подобной дерзости.
— Не думаю, что леди Харриет восприняла мои слова как дерзость.
— Просто ты ничего не понимаешь: она умеет хорошо притворяться.
Их беседу прервал сквайр Хемли, явившийся наконец с визитом. Миссис Гибсон встретила его со всей возможной любезностью и приготовилась, приняв извинения, заверить, что вполне понимает, как много забот ложится на плечи землевладельца, однако никаких извинений и объяснений не последовало. Сквайр душевно пожал даме руку, таким способом поздравив с выпавшей ей удачей заполучить столь ценного супруга, как его друг Гибсон, однако не произнес ни слова о пренебрежении долгом. К этому времени Молли научилась читать выражение его лица и сразу поняла, что случилось нечто серьезное и сквайр чрезвычайно встревожен. Он едва выслушал светскую речь миссис Гибсон, хотя та старалась произвести благоприятное впечатление на отца привлекательного молодого человека, к тому же богатого наследника, а потом повернулся к Молли и негромко, как будто исключая из беседы миссис Гибсон, сообщил:
— Молли, у нас дома все перевернулось вверх дном! Осборн потерял место в Тринити-колледже, ради которого туда вернулся. Потом с треском провалил дипломный экзамен — после всего, что обещал нам с матушкой. А я, как дурак, ходил и на каждом углу хвастался, какой умный у меня сын. Ничего не понимаю! Никогда не ожидал сверхъестественных успехов от Роджера, но Осборн!.. От огорчения мадам тяжело заболела и очень хочет вас видеть, дитя! Утром ваш отец к ней приезжал. Боюсь, бедняжка очень плоха. Рассказала ему, как мечтает вас увидеть, и Гибсон позволил мне съездить за вами. Вы же не откажетесь, правда? Она вовсе не бедна, если кто-то думает, что проявлять доброту следует только к беднякам, но тоскует по теплу и заботе, словно нищая.
— Соберусь за десять минут, — ответила Молли, настолько тронутая словами и манерой сквайра, что даже не подумала попросить позволения ехать у мачехи, раз его уже дал отец.
Когда она поднялась, намереваясь уйти, миссис Гибсон, не расслышав и половины сказанного и обидевшись на пренебрежительное отношение, осведомилась:
— Дорогая, куда ты это собралась?
— Миссис Хемли просила приехать, и папа разрешил, — ответила Молли.
— Моя жена заболела, — пояснил сквайр. — Она очень любит девочку, вот и попросила мистера Гибсона позволить Молли провести некоторое время в Хемли-холле. Он согласился, поэтому я за ней и приехал.
— Подожди минуту, дорогая, — заметно помрачнев, обратилась миссис Гибсон к Молли. — Должно быть, твой дорогой папа совсем забыл, что вечером ты должна ехать вместе со мной с визитом.
Повернувшись к сквайру, она пояснила:
— Я с этими людьми совсем не знакома, а мистер Гибсон вряд ли сможет меня сопровождать, так что отпустить Молли с вами не могу.
— Мне казалось, что жена должна слушаться мужа, но, очевидно, не всегда. Миссис Хемли, как свойственно больным людям, вложила в свою просьбу всю душу. Что же, Молли, — продолжил сквайр уже громче, придется подождать до завтра. Надеюсь, вы проведете сегодняшний вечер весело.
— Нет, — возразила Молли, — мне и раньше не хотелось ехать, а теперь тем более.
— Замолчи, дорогая! — резко оборвала ее миссис Гибсон и, обращаясь к сквайру, добавила: — Визиты, конечно, скучны для девушки: ни веселой компании, ни танцев, ни игр, и все же нельзя игнорировать добрых друзей мистера Гибсона — какими, несомненно, являются Кокереллы.
— Оставьте девочку в покое! — воскликнул сквайр. — Отлично понимаю, о чем она: скорее поедет к нам, чтобы сидеть возле постели больной, чем отправится с визитом с вами. Неужели нельзя ее отпустить?
— Нет! — отрезала миссис Гибсон. — Для меня важно выполнять обязательства. Кроме того, считаю, что Молли обязана сопровождать меня в отсутствие мужа.
Сквайр окончательно расстроился, а когда это происходило, он клал ладони на колени и тихо свистел. Молли отлично знала это выражение неудовольствия и надеялась, что раздражение не получит словесного выражения. Она едва сдерживала слезы, а потому пыталась думать о чем-то постороннем, а не о сожалении и раздражении. Монотонный голос мачехи она слышала и пыталась вникнуть в смысл слов, однако очевидное возмущение сквайра действовало сильнее. Наконец, после долгого молчания, он поднялся.