В Чехии еще в середине XIV в. некоторые духовные лица открыто выступили против недостатков церкви и порочности клира. Таковы — Конрад Вальдгаузен († 1369 г.), Милич Кремзир († 1374 г.) и Матвей Янов († 1398 г.). На их дорогу позднее вступил Иоанн Гус, профессор университета (1398 г.) и проповедник в Вифлеемовой капелле в Праге (1402 г.). Но он пошел дальше. В то время как те с желанием реформы связывали церковное православие, он вполне примкнул к учению Виклифа, сочинения которого весьма рано попали в Чехию. Причиной этого были тесное взаимообщение, существовавшее между Оксфордским и Пражским университетами, особенно усилившееся благодаря браку Ричарда II на Анне Люксембургской, сестре короля Венцеля. Единственный пункт, в котором Гус разошелся с Виклифом, это было учение о пресуществлении, которое он принимал в направлении, обратном реманентной теории.
Учение Виклифа также и на своей новой родине встретило сильное противодействие. Пражским университетом был осужден целый ряд (45) положений Виклифа (1403 г.). Впрочем, этим почитатели Виклфа были мало смущены, а так как они принадлежали, главным образом, к чешской национальности, то это прикосновенное к университету движение было им в высшей степени на руку, тем более, что король Венцель существовавшее тогда взаимоотношение голосов 3:1 изменил в ущерб немцам, чем и побудил их к оставлению Праги (1409 г.). Направление это не остановилось даже и после того, как часть Виклифовых сочинений была сожжена и проповедь была запрещена повсюду вне приходских церквей (1410 г.). Гус был отлучен (1411 г.) и над всяким местом, послужившим ему приютом, провозглашен интердикт (1412 г.). Объявление крестового похода против Ладислава Неаполитанского, вернее отпущение Иоанном XXIII грехов за участие в нем, дало новую пищу этому направлению. Гус и его друзья выступили против такого отпущения. Папская булла об том была сожжена народной массой под предводительством рыцаря Вальдштейна. Эти крайности, впрочем, побудили некоторых мужей, как то: Станислав Знаим и Стефан Палеч, отступиться от оппозиции. Сам Гус, который между тем апеллировал против папы ко Вселенскому собору и Высшему Судье Иисусу Христу, должен был покинуть Прагу, так как духовенство по причине интердикта приостановило богослужение. Тогда Гус нашел покровительство у некоторых дружественно расположенных к нему дворян, в имениях которых он тогда писал, главным образом на основании соименной работы Виклифа, свое главное сочинение «De ecclesia». Вскоре его партия взяла перевес, так как Венцель вследствие безуспешности переговоров изгнал Станислава, Палеча и других его противников и в Пражском совете уравнял голоса чехов с немцами.
Когда собрался Констанцкий собор, то была сделана новая попытка прекратить смуту. Король Сигизмунд, наследник чешской короны, в высокой степени был заинтересован в прекращении спора. Гус сам должен был явиться в Констанц, чтобы здесь уничтожить зло, в котором он, а вместе с тем и вся чешская нация, были повинны. В самом деле, Гус явился на собор. Но его надежда на оправдание не сбылась. Важнейшие положения из его сочинений были признаны ложными, причем 30 из них преданы анафеме. Сам Гус в виду обнаруженного упорства был осужден как еретик и сожжен († 6 июля 1415 г.). Одиннадцать месяцев спустя та же судьба постигла его друга Иеронима Пражского (30 мая 1416 г.).
Зачинщик чешской смуты был уничтожен, но беспорядки тем самым не прекратились. Весть о казни Гуса возбудила в Чехии неописуемое волнение, и самая церковь вследствие этого подверглась великой опасности. Духовенство, настроенное не гуситски, большей частью было изгнано. Пражский архиепископ должен был бежать, чтобы спасти свою жизнь. Королева открыто выступила на стороне казненного, бывшего ее духовным отцом. Почти все чешское и моравское дворянство отправило послание в Констанц, в котором Гус провозглашался добродетельным и православным, а речи о чешской ереси — ложью и исчадием ада. Рядом с этим образовался немедленно союз для защиты свободы проповеди, противодействия незаконным отлучениям и т. д. Вместе с этим чаша для мирян, которая доселе употреблялась только Иаковом Мизским, по прозванию Якобеллом, и другими некоторыми духовными, была вообще объявлена символом чешской общины. Король Венцель, хотя и не одобрял, но, по крайней мере, серьезно не выступил против этого религиозного движения, а католический союз, образовавшийся против гуситского, был настолько мал и незначителен, что ничего не мог против него предпринять. В течение нескольких лет гуситы почти без сопротивления завладели этим полем. Они не уступили его и тогда, когда против них были приняты суровые меры и было восстановлено обратно изгнанное ими католическое духовенство (1419 г.). Под предводительством рыцарей Николая Пистна и Иоанна Жижки они тотчас потребовали дальнейших прав. Когда их требование об освобождении некоторых заключенных было отвергнуто, то гуситы захватили пражскую ратушу и при этом убили семь городских советников. Когда унаследовал корону король Сигизмунд от своего брата Венцеля, то они потребовали от него своего признания. Тогда против них было двинуто крестоносное войско (1420–1421 г.). Нападение это было победоносно отбито, а спустя некоторое время (1427 г.) была предпринята военная экспедиция в соседние страны, чтобы путем новых побед добиться своего признания со стороны церкви.
После несчастного крестоносного похода 1431 г. с гуситами вступили в переговоры. Многочисленные депутаты, между ними главный богослов Рокицан, приходской священник Теинской церкви в Праге, Прокопий Великий, глава таборитов, радикальной партии, получившей свое имя от основанного гуситами города Табора, в начале 1433 г. явились в Базель. Оживленные прения вызвали здесь их требовательные пункты: причащение под обоими видами, гражданское наказание за смертные грехи, свобода проповеди и запрещение клиру иметь мирское владение. Во время пражских переговоров осенью 1433 г. четыре первых пункта получили следующий вид: 1) Выступившим в годы различия лицам в Чехии и Моравии разрешается причащение под обоими видами, если только они признают, что и под одним видом преподается весь Христос. 2) Смертные грехи, именно публичные, должны быть, елико возможно, искореняемы, а грешники передаваемы в руки светского правосудия. 3) Слово Божие может быть свободно проповедуемо пригодными к тому духовными лицами, получившими одобрение и право миссии со стороны своего начальства, но должно быть провозглашаемо согласно церковным правилам. 4) Церковные имения по канонам святых отец могут быть правильно управляемы только духовными лицами и не могут быть узурпированы другими. На Иглауском сейме 1436 г. вторая часть четвертого положения была формулирована таким образом: церковные имения не могут быть правомерно управляемы другими лицами. С этой поправкой пражские компактаты были, наконец, ныне опубликованы. Для договора имело большое значение то обстоятельство, что гуситы в последнее время вступили в жаркую борьбу между собой, причем табориты и «сироты» (именно Жижка + 1424 г.) были разбиты на голову закономерной партией и пражцами у Липана в 1434 г.
После заключения мира наименование гуситы повсюду исчезает и вследствие употребления чаши для мирян или причащения под двумя видами вытесняется названием каликстиниан или утраквистов, тогда как прочие католики именовались унистами или субунитами. Этим оборотом дела не все, однако, были удовлетворены. Вскоре некоторые, именно Хельчицкий, отвергли почитание святых, молитву за усопших, богатство, клятву, смертную казнь, военную службу и вообще отправление всякой публичной должности. Отдельные лица отрицали даже присутствие Христа во время литургии. В Кунвальде у Зенфтенберга, куда удалились эти более строгие элементы под главенством Григория, племянника Рокицана (1457 г.), развился в конце концов упрощенный культ и образовалась особая религиозная община, братство или общество чешских или богемских братьев. Когда для них при содействии вальденсов были посвящены особые священники (1467 г.), то основалась секта. Будучи вначале весьма немногочисленна, скоро она получила весьма важное значение, особенно с тех пор, как на Рейхенауском соборе 1494 г. были проведены требования коммунальной жизни. Но с другой стороны, также и среди католиков в Чехии мало-помалу вошло в обычай причащаться из мирской чаши. Реституционный эдикт Фердинанда II, впрочем, опять прекратил причащение под двумя видами (1629 г.).
Данная Сигизмундом Гусу охранная грамота (Hefele VII, 22) гарантировала защиту только во время путешествия, а также и возвратный путь, если бы таковой само собою имел место. Словесно император обещал Гусу свободное исповедание и, вероятно, потому, что он не желал подчиняться суду собора. Но по каноническому праву такое обещание было недействительно.
Собор сам смотрел на процесс против Гуса, как на собственное право, что и выразил в заседании от 23 сентября 1415 г. протестом против торжественной императорской охраны, объявив, с другой стороны, недействительность слова, данного еретику. Ввиду этого Сигизмунд ничего не мог предпринять в пользу Гуса, не подвергая самого себя серьезной опасности. Отсюда если император не исполнил своего словесного обещания, то извинением ему служит невозможность его выполнения.
§ 144. Позднейшие реформаторы
Виклиф и Гус со своей оппозицией против церкви в известном смысле являются предшественниками великих реформаторов XVI века. С последними же по некоторым пунктам были солидарны также и некоторые другие лица позднейшего времени. Хотя их историческое значение в общем и невелико, тем не менее помянутое обстоятельство заставляет нас о них упомянуть.
1. Голландец Иоанн (Пуппер) Гох, основатель и духовный отец одного женского монастыря в Мехельне († 1475 г.), в качестве истинных признавал только учения, почерпнутые непосредственно из Святого Писания и боролся против монашеских обетов и монашества (De libertate christiana; Dialogus de quattuor erroribus circa legem evangelican exortis).
2. Иоанн (Рухрат) Везель (1481 г.) еще решительнее поставил вопрос о высшем авторитете Святого Писания. По случаю одного церковного торжества (1475 г.) он выступил дальше в опровержением индульгенцией, так как они не основываются ни на Святом Писании, ни на других церковных положениях, и вместе с Петром Кантором († 1197 г.) объявил их благочестивым обманом (Disputatio adv. indulgentias). Далее в своих проповедях И. Вессель отвергал обязательный характер церковных постов и закона о целибате, высказывался против сакраментального характера последнего елеопомазания, наконец, относился критически к другим таинствам, церковным праздникам и т. д. Будучи привлечен к инквизиционному трибуналу в Майнце, он отрекся от всего (1479 г.) и умер в заключении в монастыре августинцев.
3. Вессель Гансфорт († 1489 г.), ранее неправильно называемый Иоанном Весселем, оспаривал непогрешимость Вселенских соборов, приписывал всем праведным особую власть ключей, поучая, что индульгенция есть только сложение канонических наказаний. В чистилище никакое наказание не может очистить грех, который не мог бы быть отпущен в этой жизни. Души здесь очищаются от совершенных ими, допускающих прощение грехов и дурных наклонностей. Молитва за усопших может иметь только ту цель, чтобы выпросить у Бога для них благодать скорейшего внутреннего усовершенствования и т. д. Почитатели называли его «Lux muudi», напротив, враги величали «Magister contradictionum». Лютер думал, что в Гансфорте отражается его дух. Напротив, в учении об оправдании и по другим важным пунктам Гансфорт стоял на католической точке зрения.
4. Николай Русс (Рутце) в Ростоке в своей «Книжке зрелости» развил подобные же положения, что и Вессель. Он высказывался против монашества и иерархии, против индульгенций, почитания святых и мощей.
§ 145. Отношение к иудеям и испанская инквизиция
Иудеи в средние века часто подвергались проявлениям народной ярости. Прежде всего не раз на них вымещалась ревность крестоносцев. Голоса протестующих, именно св. Бернарда и пап, не всегда имели желанный успех. Часто взимаемые ими ростовщические проценты также бывали причиной многочисленных преследований, особенно во времена народных бедствий, как то: во время чумы около половины XIV в., когда евреям наряду с другими преступлениями, именно убийством христианских детей, надругательством над гостией и т. д., приписывалось также распространение веры.
Рука об руку с преследованием часто развивалась ревность обращения иудеев в христианство. Особенно надо это сказать про Испанию, где евреи спокон веков были весьма многочисленны. Во время гонения 1391 г. им во многих местах предоставлялось на выбор — смерть или крещение, причем неоднократно бывали случаи насильственного крещения. Некоторые иудеи, впрочем, обращались в христианство путем проповеди, особенно вследствие ревности св. Винцентия Феррерского, который с 1412 г. выступил между ними в качестве миссионера. При том давлении, которое тогда применялось, искреннее и полное обращение бывало, кажется, редко. С прекращением внешнего гнета, новообращенные массой, частью открыто, часто тайно, отпадали в свою прежнюю религию. Вследствие этого в Испании многие иудейские христиане назывались маранами или новыми христианами.
Отношение народа к этим скрытым иудеям было не лучше, чем к настоящим, и это тем более, что они могли приобретать большее влияние и занимать высшие места. В 1473 г. в Кордове против них и дворян разразилось сильнейшее восстание, которое охватило всю Андалузию и перебросилось даже в Кастилию. Ввиду этого, а также с целью более полного обращения Изабелла и Фердинанд Католик решили тогда ввести в своем государстве инквизицию. Последняя около этого времени совершенно прекратила свою деятельность в Кастилии, а в Арагонии, если и существовала, то влачила жалкое существование. Когда Сикст IV дал на то свое соизволение (1478 г.), этот институт снова вернулся к жизни (1480 г.). Первым великим инквизитором и организатором нового св. судилища был доминиканец Фома Торквемада. Ожидаемых, впрочем, результатов и тут не последовало. Выведенные из себя мараны предали смерти инквизитора Петра Арбюэса в Сарагоссе (1485 г.), а в 1492 г. все иудеи за малым исключением предпочли скорее удалиться из Испании, чем принять христианство. В 1609 г. трибунал обратил свое внимание преимущественно на морисков, как назывались насильственно и равным образом только внешне обращенные мавры, с которыми инквизиции пришлось иметь дело уже вскоре после ее введения. В виду своей жестокости инквизиция неоднократно подвергалась порицанию со стороны Римского престола. На эти увещания, впрочем, мало обращали внимания. Для этого института значило более желание испанского властелина, чем воля папы. Деятельность ее, кстати сказать, в высокой степени партийно окрашена и число жертв неимоверно преувеличено.
Испанская инквизиция вначале имела преимущественно церковный характер. Позднее вследствие широкого вмешательства в нее светской власти о ней может быть речь только как о смешанном институте. Утверждение, будто она была прежде всего государственным учреждением (Гефеле, Гамс, Кнопфлер), не основательно.
Глава третья