Церковное устройство
§ 146. Примат Римского престола
Смуты этого времени вызвали оспаривание прав Римского престола, продолжавшего, впрочем, пользоваться в общем все еще высоким авторитетом. Уже в истории папства мы говорили, что папские притязания на политическую супермантию были отвергнуты во Франции, а в Германии подверглись значительному ограничению, так как императорское избрание было освобождено от папского утверждения. На этом, впрочем, дело не остановилось. Напротив, стесненная доселе мысль шла все далее и далее по этому пути. В своем «Dialogus» Оккам не только отвергает какую бы то ни было светскую власть за папским престолом, но и подвергает сомнению действительность основания примата Христом. В «Защитнике мира» Марсилий Падуанский и Иоанн де Жандон безусловно отрицают божественное происхождение примата и даже сомневаются в том, что папа является преемником апостола Петра, так как пребывание последнего в Риме не доказуемо на основании Святого Писания. Этого мало. Они настолько подчиняют духовную власть светской, что лишают церковь всякой свободы и самостоятельности. Впрочем, эти преувеличения не встретили всеобщего сочувствия. Не осталась безответной и другая сторона. Августин Триумф в посвященном папе Иоанну XXII сочинении «Summa de potestate ecclesiastica» и Альвар Пелагий в написанном по поручению того же папы труде «De planctu ecclesiae» признают за папским престолом в это время всю полноту власти, провозглашая папу единственным верховным монархом Запада и считая императора только за его вассала.
Глубже, чем сказанная борьба, затронуло положение папства великое движение, охватившее церковь в связи с великим западным расколом. Нужда времени вызвала к жизни теорию, ограничивавшую власть папы над церковью и подчинявшую его Вселенскому собору. Воззрение это с течением времени получает все большее распространение. Краеугольный камень его был положен уже Оккамом в его «Диалоге». Полное завершение теория эта получила в «Epistula concordiae» Конрада Гельнгаузена (1380 г.) и в «Consilium pacis» Генриха Лангенштейна (1381 г.). Со времени Пизанского собора она получила силу и жизнь. На Констанцком соборе она, имея своими защитниками канцлера Герсона Парижского и кардинала д’Элли (Petrus ab Aliaco), епископа Камбрейского, получила формальную санкцию. Правда, теория эта не приобрела общего признания, так как многие кардиналы уклонились от этого заседания. Впрочем, то обстоятельство, что она не встретила немедленно более энергичного сопротивления, объясняется печальным состоянием церкви того времени. На этой теории, главным образом, обосновал свои решения Констанцкий собор и этим путем спас на некоторое время единство церкви. Напротив, позже на V Латеранском соборе теория эта прямо была осуждена Львом Х: «Romanum pontificem, tanquam super omnia concilia auctoritatem habentem, conciliorum indicendorum, transferendorum ac dissolvendorum plenum jus et potestatem habere» (Sess. XI, ann. 1516).
§ 147. Папский престол и бенефиции
В истории этого времени вопрос о бенефициях играет первенствующую роль. Уже с давних пор (§ 124) папский престол притязал на замещение церковных должностей в чужих диоцезах путем пожалования экспектанций, провизорных назначений (Mandata de providendo) и резерватов. Ныне этот образ действий получает более широкое распространение. Подтверждая резервацию Климента IV, Бонифаций распространяет объем ее на округ в два дня пути от Рима. Климент I резервировал за собой замещение всех епископских и монастырских должностей, даже вообще всех церковных должностей. Пожалование права на преемство в виду массы злоупотреблений и неудовольствий запрещено уже Бонифацием VII. Впрочем, этот запрет не соблюдался, так как все еще продолжали назначать на имеющиеся освободиться, но еще занятые церковные должности. Одновременно с этим входит в употребление так наз. «Cumulus beneficiorum» или соединение нескольких бенефиций в одних руках. Практика эта вызывает уже горькие жалобы Вьенского собора. Вследствие этого Иоанн XXII принужден был запретить владение более чем одной связанной с попечением о душах бенефицией. Этого запрета, впрочем, было еще недостаточно, чтобы искоренить зло в самом корне. Дело в том, что декрет этот допускал массу исключений для кардиналов и княжеских сыновей. Первые не подлежали ему, так как рядом с заботами о всей церкви могли посвящать себя на служение отдельной церкви, а вторые исключались в силу привилегированности своего рождения. Между тем резерваты еще более увеличились. Иоанн взял в свои руки замещение всех церковных должностей, которые должны были освободиться в силу вышеизложенного декрета. Объем резервации Климента IV он еще более распространил. В качестве «Beneficia apud sedem apostolicam vacantia» Иоанн объявил все должности, освобождение которых находится в какой-либо зависимости от апостольского престола, будь то повышение в должности, низложение, кассирование выборов и т. д. К этому же числу он отнес также и те должности, которые сделаются вакантными вследствие смерти кардинала или должностного лица курии. Существовавшую до него практику в этом отношении прямо утвердил Бенедикт XII в конституции «Ad regimen». Последующие папы по этому поводу декретов не издавали. Распространением этих постановлений занялись так наз. «Regulae Cancellariae apostolicae». Особенно способствовало этому новшеству «вавилонское» пленение. Нахождение пап на чужбине мешало правильному поступлению доходов с церковной области. Между тем роскошь в курии чрезмерно возросла. Нарушив запрет о соединении бенефиций, «Cumulus beneficiorum», куриалы быстро постарались увеличить свое содержание на счет дальнейших церковных должностей. Поводом к этому в особенности послужила схизма, во время которой приходилось содержать две курии.
Еще и другим образом чужеземные церкви должны были в финансовом отношении поддерживать Римскую. Как это было и раньше, они время от времени посылали ей десятину. Климент V начал далее взимать fructus medii temporis, т. е. доходы от вакантных бенефиций. Первоначально это было ограничено временем, местом или должностью, но позднее было распространено на все. Кроме того, с замещаемых Римом бенефиций требовалась уплата аннат. Епископские церкви и монастырские прямо обязаны были платить fructus primi anni или установленную для них таксу, а все прочие места— medii fructus, т. е. половину доходов первого года. Последний вид сбора назывался также «Annatae Bonifacianae», так как впервые был потребован Бонифацием IX с пожалованных им должностных мест (1392 г.). Далее церковь претендовала на так называемые «jus spolii» или выморочное имущество прелатов, и на так называемую прокурацию, или взимаемый епископами при визитации вверенных им церквей сбор. Сборы эти, впрочем, не все были новыми. Отчасти они существовали в качестве сборов в пользу епископа, отчасти имели свой корень в древности, как то: аннаты — в подарках, делаемых прежде духовенством при своей ординации. Различие заключается только в том, что они от своей периферии передвинулись к центру и получили более широкое распространение.
Новые налоги не были более добровольными приношениями, как это было раньше. Исключая Англию, где они были ограничены уже в 1351 г. статутом против провизорий, все эти сборы держались довольно прочно и долгое время. Только на реформационных соборах XV в. была сделана попытка их упорядочить. Впрочем, она мало помогла делу. Констанцкий собор запретил jus spolii и резервацию епископских прокураций для папы (1417 г.). Мартин V, со своей стороны, отказался от fructus medii temporis. Базельский собор признал аннаты и часть резерватов, но только в объеме, указанном в общем законе, т. е. в C. j. c., без экстравагант и насколько они касаются церквей, находящихся в непосредственно подчиненных папе странах. Декрет этот, однако, не был одобрен папой. Вследствие этого понадобились новые переговоры. Для Германии эти условия были установлены в Венском конкордате 1448 г. Согласно последнему, Римский престол в полном соответствии с Констанцким конкордатом имеет в своем распоряжении:
1. Все должности, сделавшиеся вакантными вследствие смерти in curia или на пути apud sedem apostolicam.
2. Епископства и аббатства в случае признания неканоничности избрания или невыполнения срока, а также и при правильном избрании, если только кардиналы настаивают на назначении достойного и более полезного кандидата.
3. Освобождающиеся в нечетные месяцы все обычные бенефиции в кафедральных и коллегиатских церквах, исключая высших должностных лиц.
4. Вместо fructus primi anni курия имел право, не чаще, впрочем, одного раза в год, в кафедральных соборах и мужских монастырях, взимать определенную плату при замещении должностных мест, приносящих не менее 24 гульденов. Medii fructus взимаются в обычном размере.
Сделанные здесь в пользу папского престола уступки неохотно были признаны в Германии. Когда Рим со временем повысил свои требования, то неудовольствие возросло и сделалось всеобщим. Повсюду стали раздаваться жалобы на притеснения немецкой церкви. Они были прелюдией к великому церковному расколу XVI в.
Еще менее удалось достичь папам во Франции. С некоторыми модификациями французы в Буржской прагматической санкции 1438 года приняли базельские декреты. Вместо аннат они уплачивали папам 1/5 часть своей прежней таксы. Несмотря на все старания пап, они твердо держались на своем и сумели сохранить этот порядок в течение всего XV в. Людовик XI отменил прагматическую санкцию, которая фактически продолжала, однако, действовать. Льву Х удалось окончательно ее устранить. Добился он этого, впрочем, весьма дорогой ценой. Конкордатом 1516 г. с Франциском I французскому королю предоставлялось право замещения всех епископий и приоратов. За папой признавалось право утверждения предложенных кандидатов и в случае двукратного неправильного наречения собственное назначение на должность. Равным образом ему предоставлялось право назначения на все должности, сделавшиеся вакантными apud sedem apostolicam, а также в отдельных случаях провизия доходов в кафедральных и коллегиатских церквах Франции.
§ 148. Монашество
А. Старейшие духовные ордена
Монашество в это время не осталось на той высоте, на какой мы видели его в прошлом периоде. Исключая картезианцев и отчасти цистерцианцев, остальные ордена не удовлетворяют своему положению. С обогащением в монастыри проникает роскошь. Порядок и дисциплина в загоне. Бенедиктинские монастыри в это время превращаются просто в благотворительные учреждения или, по выражению современников, в богадельни для дворянства или горожан.
Между францисканцами все еще продолжается старинная вражда. Бонифаций VIII уничтожил установленное его предшественником объединение спиритуалов или строгой партии с целестинцами-отшельниками и постарался восстановить единство ордена. В том же направлении действовали его преемники. Подобно Николаю II разъяснив в своей булле «Exivi de paradise» спорные пункты правил, Климент V провозгласил анафему всем упорствующим. Еще строже поступил Иоанн XXII. Его мероприятия не увенчались полным успехом и не достигли цели. Раскол продолжался, причем часть строгой партии, под именем фратицеллов или Bizochi, попала в число еретиков (§ 136). Между тем сам Иоанн по вопросу о бедности Христа совершенно разошелся с более умеренной частью ордена. По поводу одного разыгравшегося в инквизиционном суде в Нарбонне случая капитул ордена торжественно заявил, что Христос и апостолы не обладали никакой собственностью. Папа объявил воззрение еретическим и начал процесс против высказавшего его Петра Иоанниса Оливи, хотя последний в это время уже умер. противоположность взглядов привела повсюду к разделению. Французские обсерванты на Констанцком соборе (1415 г.), а испанские несколько позднее приобрели известную самостоятельность, вернее, право избрания собственного генерал-викария. Лев Х конституцией «Ite et vos in vineam» (1517 г.) признал образование двух самостоятельных орденов обсервантов и конвентуалов.
В аналогичном положении оказался в это время и кармелитский орден. Подобно другим, орден этот вследствие схизмы распался на две части. Хотя раскол этот, с восстановлением церковного единства, и кончился, тем не менее он вскоре начался снова. Смягченные папой Евгением IV монастырские правила не повсеместно были приняты. Вследствие этого, подобно францисканцам, кармелиты также разделились на обсервантов и конвентуалов.
Хотя общий облик монашества и поблек, тем не менее, не было недостатка и в добродетельных примерах. Сознание реформы живо чувствовалось в орденах, и прежде всего у обсервантов, принявших особенно активное участие в этом движении и давших ряд выдающихся людей ближайшего времени, как то: Бернардина Сиенского († 1444 г.), Иоанна Капистрана († 1456 г.) и т. д. К этому особенно стоит присовокупить бенедиктинские конгрегации св. Иустины в Падуе (в 1412 году основана венецианцем Барбо) и бурсфельдскую (возникла 1440 г.). Из них первая в Италии, а вторая в северной Германии содействовали подъему монастырской жизни в широких кругах.