— Они поссорились с Гижанкой, хотят Сюзанну, племянницу Корыцкой, поставить на место той. Правда?
— Откуда я знаю! А если бы так?
— Ну, я не против, и я предпочитаю Орловскую Гижанке. Гижанка, как её одарили шляхетством, как родила дочку, задрала нос вверх, ей кажется, что она королева, и на людей не смотрит.
— Позови Корыцкую, только тихо! Пусть никто не знает и не видит. Понимаешь?
— Ты также попал на новичка.
Они разошлись, Эгид начал греться у камина, а Якоб, невзначай отступая к дверям, по дороге зацеплял то того, то другого, слонялся, крутился, потом, дойдя до конца комнаты, исчез.
Перенесёмся теперь в комнату, в которой подкоморий ходит большими шагами, ожидая возвращения Эгида. Нераспокованные узелки завалили пол, железную кровать, ещё не покрытую балдахином, в углу у окна стоит стол с каменной плитой сверху, на нём свеча в тяжёлом серебряном подсвечнике.
Пан Николай ходит большими шагами и останавливается каждую минуту, прислушиваясь к раздающимся в сводчатом коридоре отголоскам шагов. Наконец у двери зашелестело, вошла женщина, подкоморий поспешил к ней, кивнул Якобу, идущему за ней, чтобы остался на страже за дверью, а сам проводил Корыцкую, ибо это была она, прямо к окну.
На его лице было видно беспокойство, смущение.
Корыцкая, старая уже, согбенная, но ещё резвая женщина, когда-то, может, была красивой, но семь десятков лет уничтожают и самые красивые лица.
От прошлой красоты остался только нос красивой формы, малюсенький, простой, и глаза, не совсем угасшие; но зубы выпали, губы скривились, спина согнулась, волосы поседели, руки стали дрожать, грудь высохла. На ней чёрное одеяние, чёрная вуаль на голове, кораллы на шее, на худых пальцах рук оловянные, латунные, роговые кольца, а среди них золотые с драгоценными камнями. Корыцкая смело глядит в глаза и под её взглядом ни один смущается, потому что, казалось, что запускает взгляд в душу, потому что им добирается до тайн, которых никто открыть бы не хотел. Отважная почти до дерзости, уверенная в себе, она знает, как где начать, знает, что редко кто не даст себя устрашить.
— Только два слова.
Корыцкая уставила глаза на него и кивнула головой.
— С тобой Сюзанна?
Она снова только покачала головой.
— Я её на место Гижанки хочу взять.
Старуха сплюнула.
— Она и без вас его займёт, если я захочу.
— Нет, без меня нет, — ответил Николай. — Скажи королю, когда будет тебя спрашивать о своём здоровье, чтобы бывшую любовницу бросил, если хочет быть здоровым, а новую взял. Король боиться за себя, послушает. Я желаю вам добра.
— И хотите отомстить Гижанке? — добавила старуха.