— Этой женщине! — грустно повторил Август, поглядывая на палец.
— Вы её помните, наияснейший пане? — говорила Корыцкая. — Это она вам давно, ещё в молодости, дала простое кольцо; пока вы его носили, у вас было здоровье и счастье.
— Счастье! — тихо шепнул Август, качая головой.
— Бросьте Гижанку, — прибавила Корыцкая, — бросьте её, она у вас отобрала здоровье своими чарами, своими лекарствами; ведь у вас есть Сюзанна!
— Сюзанна здесь? — спросил больной, поднимясь.
— Здесь — и останется, если вы прикажете.
— Пусть останется.
— А Гижанке прикажите удалиться.
— И она здесь? — живей спросил Август.
— И она. Анна…
— И Анна? — повторил, приподнимаясь, Сигизмунд.
Старуха уставила глаза в короля.
— Благодарю тебя, я чувствую себя лучше, — сказал он, — останьтесь в замке.
Сказав это, он поспешил к двери, по движениям было видно, что немного силы он восстановил, двери открыли, придворные пошли вперёд. Они уже были у входа в спальню, когда шелест женского платья обратил королевское внимание. Справа из двери показалась Барбара Гижанка, почти одновременно с левой стороны подошла Сюзанна Орловская, а у дверей комнаты стояла Анна из Витова. Они поглядывали друг на друга, молча меряя фанатичными глазами. Мнишек живо поспешил вперёд.
Но Август задержался, его на мгновение прояснившийся взор блуждал по трём женщинам, стоявшим и ожидающим, за которой будет победа…
Подошла Гижанка, самая смелая, и, подбегая к нему, поцеловала руку.
— О, ты тут снова, мой сокол (король звал их обычно соколами), ты здесь?
— Здесь и всегда при вас, наияснейший пане.
Сюзанна заскрежетала зубами и тоже приблизилась, но слишком поздно, Август холодно на неё взглянул и ничего не сказал. Анна, видя Гижанку с сияющим лицом и миной победительницы, бросив проклятье, исчезла.
Дверь спальни закрылась за королём и Барбарой Гижанкой. В другом конце коридора Корыцкая проклинала победившую любовницу. Мнишек молчал, Княжник насмешливо улыбался.