Время Сигизмунда

Ксендз недоверчиво покачал головой.

— Достаточно вам, — сказал он, — на этот раз знать, что у ребёнка есть враги, что желают его погубить, что тут, в Кракове, есть кто-то, кто на него охотится, что выдан был в руки деда неким confratra, жаком, прозванным Урвисом. Допросите, прикажите позвать.

Пан Пудловский был заинтересован новостью, выбежал за Урвисом, однако с маленькой надеждой поймать его, потому что этот жак чаще был под окнами мещанок, чем в бурсе. Дивным случаем сениор нашёл его на лестнице.

— Поди-ка сюда, — закричал он, — поди сюда, мне надобно тебе кое-что сказать.

Урвис хотел было удрать, потому что у него были какие-то срочные дела, но не имел возможности. Опустив уши, он медленно пошёл на верх, размышляя только, за какие из многочисленных преступлений последует наказание. Пудловский в молчании привёл его в комнату и, словно хотел его ещё больше испугать, запер за ним дверь.

— А теперь, — сказал он, — если хочешь выйти целым, говори правду.

Урвис побледнел.

— Ты выдал в руки нищего Мацка Сковронка?

Жак замялся, но вскоре, собираясь с мужеством, сказал:

— Я.

— За что? И для чего? Пожалуй, ты не знаешь, что выдал его на пытки, на смерть? — прибавил ксендз.

— На смерть? — воскликнул студент, заламывая руки. — Я! Я!

В это время за дверью второй комнаты послышался шелест.

Сениор и пробощ обратили туда взгляды, но быстро их снова направили на жака, у которого были слёзы в глазах. Урвис был самым большим негодяем, но мысль, что выдал на погибель брата, что совершил очень страшное, в его убеждении, преступление, выдав того, кого был обязан защищать, проняла его так, что он упал на колени.

— Это может быть! — воскликнул он. — Я! Я! Я скажу вам всё, всю правду.

— Говори, — сказал сениор.

— Вечером встретил меня дед Лагус и начал спрашивать о Мацке. Говорит: «Есть тут его родственник, что ему добра желает, приходите с ним ко мне, я его им приведу. А если будет отпираться, не обращай внимания, хоть бы плакал; эти слёзы ему наградятся, потому что он совсем не знает, какое его счастье ждёт».

— На самом деле его ждало, — добавил священник, — разбойничье похищение и чуть ли не смерть, он разбил ему голову.

Жак заткнул себе уши, живо встал и крикнул:

— Я убью этого пса деда!