А через месяц после катастрофы распрощался с жизнью доктор с козлиной бородкой. Пресса напечатала некролог с фотографией, где было полно заслуг. Было даже что-то о медали за мужество во время войны. Мужик откинул ласты в лаборатории, чего-то даже разбил. Знаю, потому что читал: я проверяю архивы, ищу правду.
- Коля сказал, что тот, кто брал Берлин,
На следующий день он за ней не приехал.
Мама не могла собраться с мыслями. Они собирались на "Счетную машину"[43] в Театре на Побережье, и мать, насколько я ее знаю, уже накрученная, напрасно ожидала старика. Она позвнила на миноносец, и там ей сказали, что капитан давно выехал.
Она вспоминает, что совершенно скисла под суровыми взглядами деда и бабки. Мать хныкала, а они глядели. Бабушка сказала, вроде как, будто бы любовь ведет к гибели.
И тут на Пагед прибыл Платон с разбитой головой. Мать хотела затащить его домой, ведь человек ранен и замерз, но дед запретил.
- Он сказал: "Или я, или русские в этом доме". А я опять разрыдалась.
Платон, опирающийся о фрамугу и в полусознательном состоянии, сообщил, что старик жив, да, немного пострадал, но с ним ничего страшного не случится.
Так вот, пахнущий любовью и застегнутый на последнюю пуговку папочка вскочил в "варшаву" и приказал везти себя на Пагед. Платон выжал газ до пола, так, чтобы вся Гдыня знала, что товарищ капитан собирается к своей девушке.
- Сразу же за воротами, возле винта, где железнодорожные пути и школа военно-морского флота, машина сотряслась от взрыва, - вспоминает очень впечатленная всем этим мама. – "Варшава" полетела налево и завертелась вокруг собственной оси, вытесывая искры, а старик сидел, окаменев от страха, и пялил глаза, пока не получил осколком по лбу и не потерял сознание.
Они воткнулись в столб контактной сети и застряли на рельсах. Платон вытащил находящегося в бессознательном состоянии отца из машины. Хорошо еще, что не было никакого поезда.
Отец отделался несколькими сломанными ребрами и рассеченной бровью. Сразу же из больницы он хотел бежать к матери, но Платон его удержал и пошел сам, хотя был ранен.
- Шину, вроде как, разорвало на кусочки. От нее ничего не осталось. Обычно, когда пробиваешь колесо, оно оседает. А тут ее словно бы разорвало изнутри. И звук был совсем другой, более громкий, как от взрыва.
Русский прокурор прибыл на место происшествия, заявил, что это просто пробитое колсо – так что никакого дела нет.
Отец выжил, только не обо всех можно было так сказать. Старший матрос Кирилл во время ночной вахты пропал. На утреннюю вахту он не заступил, на перекличке его не было.
Вроде как, он пил всю ночь – по крайней мере, так утверждал тот русский прокурор, который прибыл осмотреть тело. Мужик просто упился и свалился за борт.
И действительно, неподалеку, в ледяной щели, припорошенная утренним снежком, торчал белая голова старшего матроса Кирилла.
НОЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ – 1959 ГОД
ebooksa