Третий вторник октября 2017 года
Я написал, что с матерью поссорился только раз, относительно профтехучилища. Это неправда. Мы постоянно собачимся относительно ее дома, виллы.
Нет, я не злюсь потому, что сижу с семьей в двух комнатах, а она занимает целый этаж, ни в коем случае. В конце концов, это ее я должен благодарить за квартиру на Витомине и за богатый денежный перевод, за который мы открыли "Фернандо".
Я имею в виду расизм, глупость и стыд.
Вилла стоит на Каменной Горе. Когда человек идет к морю по улице Пилсудского, ему бросается в глаза старое угробище на склоне. Выглядит, словно бы дом залихватски стоял на лапках, с террасой, повернутой в сторону Балтики. Рядом растет каштан. Мать, наверняка, и сейчас стряхивала бы с него листья, если бы только могла.
Вилла включает в себя первый этаж, второй этаж и наполненный нудными тайнами чердак. Вообще-то, террас целых три, но мать пользуется только одной.
Когда-то мама предложила, чтобы мы заняли первый этаж, но Клара заявила, что скорее уж станет жить с оборотнем, чем въедет в дом трахнутой сумасшедшей. Это было уже после того, как мать потеряла Олафа.
Лично я не имел бы ничего против переезда к маме, потому что место красивое, представительское, да и до "Фернандо" было бы идти минут двадцать. Только Клара все знает лучше, и, наверняка, права, тут еще проблема в надписи над входом.
Надпись такая: "Дом под негром".
Я уже просил маму сбить эту хрень или хотя бы пустить там плющ. Она же не желает об этом слышать и удивляется, что я, собственно, имею в виду с тем негром.
Мама, говорят: чернокожий.
Я ей объясняю, что мир изменился, а в словах дремлет заколдованное в них насилие. Мать же считает, что мир такой же, как был, а слова, люди и события – это ничто больше, как чистая жестокость.
Я обращаю ее внимание на то, что стыдно, вот просто так, жить в доме, где пугает такой вот текст. Мама пожимает плечами, говорит, что гуляла с русаком, так что про стыд знает все, опять же, надпись вытесывали лет сто назад, а традиция кое-чего да значит. Странно, что именно она вспоминает про традиции.
Тогда подхожу с другой стороны. Вспоминаю о различных несчастьях, которые свалились на чернокожих, вспоминаю про плантации хлопчатника, про начинания Ку Клукс Клана, говорю даже о том, как прихлопнули Мартина Лютера Кинга, а мать смеется.
- Я знаю лучше, сынок, лучше знаю.
- С чем-то подобным вообще невозможно жить. У меня имеются сильные аргументы, которые поймет каждый нормальный человек; раз в несколько месяцев я объясняю и прошу убрать эту несоответствующую надпись, а мать имеет все мои аргументы в заднице. Потому что, видите ли, она лучше знает. Потому что, видите ли, она что-то пережила. Она знает мир. А мне нужно учиться.
Источник этого знания, равно как и его содержание, остаются закрытыми, она знает – и все, закрывая этим дискуссию, словно бар перед скандалистом.
В свою очередь, вокруг этой виллы она ой как здорово находилась.
ebooksa