- Он выжил дольше, чем любовь. В принципе, ничего сложного.
Я поспешаю за стариком, замечаю родство наших обычаев и смешных привычек. Шевелю ли я носом, когда злюсь? Не сажусь спиной к двери? Ем ли, так же, как и он, жадно и горблюсь над тарелкой, вбивая локти в столешницу? Мне бы хотелось, чтобы такого не было. Я хочу быть похожим на себя самого и ни на кого больше.
Клара, в свою очередь, считает, будто бы я злюсь, как мать. Якобы, когда я обижаюсь, становлюсь театрально вежливым. Вот это уже совершенная чушь, если меня что-то достает, я тут же сбрасываю это с печенки.
Можно сказать, что злюсь я, как старик.
И так паршиво, и так нехорошо. Я запутываюсь между рычанием призрачного отца и обманчивым энтузиазмом мамы. Да, кстати, в ее истории я нахожу массу глупых воплей.
По мнению матери, все всегда находится в порядке. Случается, что я иногда не позвоню, отменю визит к ней (в свою очередь, в последнее время так не случается), ведь у меня на шее Олаф, "Фернандо" и жена, работа горит в руках. Тогда я говорю маме, что не приду, что не могу, что в следующий раз.
Она никогда не выразила хотя бы малейшую претензию. Она только просит, чтобы я, не дай боже, сильно не уставал.
Сам я чувствую себя с этим ужасно, о чем она прекрасно знает.
Как-то раз ей задержали очки в ремонте. Забирая их, она от всего сердца благодарила, а под конец дала несчастному оптику понять, что тот нужен миру, как нашествие гуннов. Бедняга не знал, то ли она его хвалит, то ли, возможно, оскорбляет, и он наверняка кое-чего почитал в телефоне про Аттилу.
Когда ей плохо прибьют каблук в туфле, продадут подгнившую грушу, или таксист слишком резко затормозит и тут же извинится, мать говорит, более-менее, одно и то же: супер, превосходно, мне очень нравится, люди обязаны быть милыми в отношении к себе. Она осыпает комплиментами сапожника или там мужика из овощного магазина так долго, пока тот полностью не сломается. Еще она обожает хвалить идиотов и засовывает их еще дальше в ловушки собственных кретинизмов, а как-то раз таксист, вроде бы как в шутку, сказал ей, что место женщины при кастрюлях, так она предложила ему брак и не желала выйти из машины. При этом она утверждала, что такого героя ждала всю жизнь, так что мужик весь посерел, начал трястись и отпустил ее без оплаты за проезд: похоже, он посчитал, что от дьявола денег лучше не брать.
По мнению матери, половина проблем возникает от неправильных приоритетов.
Только я ведь не об этом собирался писать. И я размышляю: никак не пойму, это почему же такие вещи из меня высыпаются.
Мы с матерью ненавидим неожиданности. Эта стихийная ненависть спаивает и объединяет нашу близость.
Мать ненавидит, когда кто-то устраивает ей сюрпризы, и тут же слышу: - Твой отец их обожал и думал, что таким образом завоюет мое сердце. Оно и так уже было его, так зачем же было мучить?
Прискакивал с билетами на концерты и театральные спектакли. Прошло какое-то время, прежде чем до него дошло, что подобные выходы в свет необходимо спланировать заранее. Матери было необходимо внутренне настроиться на событие, опять же, обдумать внешний вид. А кроме того, на голове была учеба, практика и заброшенная по причине ремонта виллы подготовка к экзаменам.
Весной старик придумал новые поездки. Он был страшно голоден в познании мира. Сажал Платона за баранку и предлагал поехать в Лебу или даже в Торунь[44]. При этом он считал, что в своей спонтанности просто фантастичен.
Мать говорила, что с удовольствием бы поехала, но в следующую субботу. Старик пытался это проглотить и, похоже, опасался, что их любовь слабеет.
- Он любил меня словно животное, давал из себя, сколько мог, и даже больше, у него были полные горсти той дикой любви, - прибавляет мама, тонущая в одном из своих пушистых свитеров, с руками мумии, отягощенными браслетами.
ebooksa