Фамилия матери нигде не указывается, нет ни слова и о Платоне.
Она могла прочитать эту историю, а точнее всего, услышала ее в молодости, этим побегом, как здесь пишут, жила половина Гдыни.
Переполненный надеждой, гашу сигарету в баночке от селедки и перескакиваю на российский поисковик, пользуясь переводчиком. Но тут полная лажа, потому что существовал еще один Николай Семенович Нарумов, летчик, сбитый над Словакией под самый конец войны. У него имеются свои улицы, памятники и масса текстов с воспоминаниями, московские националисты даже написали о нем песню. Мой папочка теряется в этой навале.
Ради порядка просматриваю фотокопии "Дзенника Балтийского" и "Вечера Выбжежа" за вторую половину 1959 года. С точки зрения властей, бегство офицера на Запад граничило со скандалом, газеты об этом молчат. Зато мне попадается упоминание про катастрофу в бассейне номер четыре.
Таинственный объект, прежде чем грохнуться в воду, какое-то время висел над Кашубской площадью, его видели работники окрестных складов.
Даже про американца пишут. У него, якобы, было два сердца, спиральная кровеносная система и по шесть пальцев на каждой конечности. Он отбросил коньки в гданьском госпитале, сразу же после того, как врач снял с него браслет. Об участии старика Интернет молчит.
Мама наверняка тоже об этом читала.
В девяностых годах к нам съехались японцы, которыми предводительствовал какой-то псих из-под Кракова. Они разыскивали космитов, летающие блюдца, обнаружили лишь песок и ракушки, глупость разошлась кругами по воде.
Закуриваю сигарету и размышляю, что дальше.
Иногда простейшие способы бывают самыми наилучшими.
И я составляю объявление следующего содержания: "Народ Интернета! Я разыскиваю информацию о капитане Николае Семеновиче Нарумове, который летом 1959 года на моторной лодке сбежал в Швецию". Читаю эти слова пару раз, после чего, немного поколебавшись, дописываю: "Якобы, в январе того же года в Гдыне разбился неопознанный летающий объект. Дайте знать, если что-то знаете и об это. Отблагодарим стейком и бургером, потому что мясо способны готовить так, как никто другой".
Чтобы обеспечить внимание, прибавляю фотку с сиськами, делаю из нее сладенькую кошечку и забрасываю пост в соцсети "Фернандо" и на свой собственный профиль.
А вдруг кто-то и ответит. Жратва на шару открывает любые двери.
Старик пришвартовался и упаковался в черный костюм. Мундир они затопили в мешке с гранатами. При этом отец явно немного растрогался и подумал, что вместе с мундиром хоронит свое прошлое и будущее, штрафбат и адмиральские погоны.
Он взял чемодан и помог матери сойти на мол. Дул ветер.
На острове их приветствовала бурая трава, большой каменный крест и единственная стенка разрушенной церкви. По выбоистой тропке они добрались до рыбацкой деревушки – группки длинных одноэтажных домиков с небольшими окнами. Рыбаки дали им супу и самогонки. Мужчины носили свитера и бороды, их жены походили на троллей, их глаза были похожи на камни.
Родители уселись за деревянным столом, старик пил и объяснял, откуда они взялись, клянясь при этом, что у них нет никаких нехороших намерений.
В доме стояли ящики из необтесанных досок, один на другом, покрытые шкурами. С балок под потолком свисали сети и скрученные веревки, на полу валялись наконечники гарпунов, хомуты, буи, одним словом, здесь было сказочно, как у муми-троллей.
Матери хотелось спать, и она охотно бы закуталась в те шкуры. Отец запретил ей и собирался в полицию, так опасался неприятностей. Им следовало как можно скорей сдаться в руки властей.