Вера и жизнь
Публичная лекция для верующих[47]
Важный и ответственный исторический момент переживает наше отечество вместе со всем человечеством. Более важный и ответственный, чем это понимает громадное большинство наших современников. Это отсутствие исторического самосознания представляет само по себе громадную опасность и может даже в ближайшем будущем привести к роковым ошибкам, трудно исправимым.
Человечество так долго жило бессознательно, не столько творило жизнь, сколько отдавалось капризам стихии бурного моря житейского, что оно привыкло быть нелогичным, непоследовательным. Рутина жизни представляла собой настоящий хаос, где всё было несогласовано, не приведено в гармонию. Такой хаос, такая анархия царствовали и в умах, и в сердцах, и в жизни. В умах был полный разлад между верой, научными знаниями и личными убеждениями. В сердцах – такой же разлад между совестью, редкими идеальными порывами и обычной рутиной личных вожделений и стремлений. В жизни – такой же разлад между христианством на минуты во время утренних и вечерних молитв, на час в воскресные и праздничные дни во время богослужений, «идеализмом юности» и «трезвою практичностью» рутины всей остальной жизни, всего уклада жизни личной, социальной и трудовой. Молодёжь систематично соблазняли высокими идеалами на скамьях учебных заведений, не только не указывая ей определённый, легальный и мирный путь к честному осуществлению этих идеалов в жизни, определённую программу мирного прогресса, но даже уверяя её, как только коснётся до вопроса о практическом осуществлении этих идеалов в жизни, будто осуществлять идеалы и невозможно, и не нужно, будто всякая попытка в этом направлении – утопия.
Не буду подробно говорить о скорбных результатах такого положения вещей. Они у всех перед глазами. Имеющие глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, не только ясно сознают это, но исстрадались этим сознанием и соответствующими ему переживаниями.
Так могло продолжаться только до тех пор, пока человечество было «пьяно жизнью», наивно смешивало процессы жизни земной с разумным смыслом и целями жизни мировой, а на религию смотрело как на средство обеспечить для себя и своих присных беспечальное земное житие. Именно за это «беспечальное житие» шла грубая, беспощадная борьба, ничего общего с жизненной правдой христианства не имеющая. Основой экономической жизни была корысть и эгоизм личный и семейный, основой внешней дисциплины были репрессия и насилие. Совершенно естественно в этой сутолоке борьбы на одного победителя приходилось 999 побеждённых, если не более. Религия должна была быть для победителей – сдерживающим началом, умаляющим жестокость и наглость торжества, для побеждённых – утешением, смягчающим унижение и горечь поражения. Для всех религия была не жизненной правдой, определяющей собой весь склад понятий и симпатий, весь уклад жизни по требованиям простой логики веры и честной последовательности, а только одним из элементов жизненного обихода. Не верующий становился достоянием Божиим, достоянием Высшей любви и Высшего разума мира, без чего нет религиозного отношения к Творцу, а было желание сделать Его помощником своим в своих маленьких человеческих делишках. Удивительно ли, что в громадном большинстве случаев религия не была ни сдерживающим началом, ни утешением, а только внешней позолотой, непрочной, легко стиравшейся при всяком трении об острые углы жизни.
Само собой разумеется, я говорю о большинстве, а не об исключительных героях духа. Они всегда были, эти светила небесные, сияя во тьме жизни, тем сильнее, чем темнее тьма, их окружающая. Они светились на высоком небе жизни, как звёзды в тёмную ночь, но тьма оставалась тьмой и ночь жизни не превращалась в день для того большинства, в умах, сердцах и жизни которого ещё не восходило солнце правды Божией.
Когда человечество перешло из периода пьянства жизни в период царства разума, оно не могло долее не сознавать вопиющего разлада между верой и жизнью, не могло не понять, что одно из двух: или вера не заключает в себе никакой жизненной правды, является устарелой утопией, средством эксплуатации для одних и самообмана лживого утешения для других, или отношение к религии кощунственно, преступно и должно быть радикально изменено. Чем далее мы подвигаемся по пути разумности и сознательности, тем более становится для нас естественным, становится насущной потребностью быть логичными и последовательными. Мы не можем долее оставаться нелогичными, непоследовательными в области веры и жизни нашей. И вот стоит перед человечеством грозная дилемма: отказаться от веры или сознательно отнестись к ней и честно осуществлять её в жизни, быть логичными и последовательными, как в вере, так и в неверии.
Для нас верующих, такого вопроса, конечно, не существует. Мы веруем, следовательно, признаём, что вера заключает в себе абсолютную истину бытия, высшее благо для человечества: для нас нет вопроса о том, надо ли отказаться от веры или осуществлять её. Для нас существует только один вопрос: как наиболее и наилучше осуществить в жизни правду веры.
Для нас очевидно, что царство разума только чистилище, преддверие Христовой правды, царства любви. Не будем же смущаться современной шаткостью умов и сердец. Возрадуемся о том, что человечество от непробудного пьянства жизни, этого ада кромешного, переходит в период чистилища царства разума, от кощунства корыстной эксплуатации религии переходит к сознательному к ней отношению, начинает требовать от себя логики и последовательности в области религии. Возрадуемся этому новому признаку вскисания закваски царства Божия на земле и быстрого роста святого дерева, но поймём всю нашу ответственность перед Богом и людьми в исторический период, нами переживаемый.
Кругом нас миллионы людей, не имея сознательной веры, не понимая жизненной правды откровения, находятся на перепутье, задаются страшным вопросом: на стороне ли веры правда и высшее благо для человечества, не надо ли во благо человечеству отказаться от веры?! Не будем уподобляться страусам, не желая видеть опасность, пряча голову под крылья своего эгоизма или индифферентизма. Не будем уподобляться фарисеям, с их правдой подзаконной, относясь несправедливо к нарушителям излюбленной нами буквы правоверия, умея только осуждать их, сами становясь против правды, отрицая и ту долю правды, которая есть в их сомнениях, в самом их отрицании, когда они отрицают искажения веры в умах, сердцах и жизни, допущенные нами, верующими, ставшие позорной рутиной жизни христиан и целых христианских народов.
Не будем уподобляться и Каину с его формулой отречения от братства среди людей: «разве я приставник для брата моего»[48]. Кругом нас происходит не только массовое отречение от веры во имя разума, не побоимся сказать страшную правду – «по требованиям разума», более того, распространяется ненависть к вере, злобное отрицание самого бытия Бога Живого. Не побоимся и тут сознать правду и громко сказать её: среди многих скотоподобных существ, отрицающих веру во имя свободы своей скотоподобной индивидуальности, есть люди с идеальными стремлениями, с возвышенным образом мыслей и искренней любовью к человечеству, которые убеждённо, во имя блага человечества, становятся врагами веры, боятся признать бытие Бога Живого, чтобы тем не возложить цепи веры на руки человечества, не сковать путами веры ноги его.
Заслуживает ли вера такого недоверия, таких опасений?! Конечно, нет! Мы не смеем, не отрекаясь от веры, допустить это кощунственное предположение. Мы не смеем не знать, что правда Божия, как жизненная правда Высшей Любви и Высшего Разума мира, есть высшее благо для всего мира и всего человечества, самое мудрое и самое радостное из всего, что может желать для себя разумное и доброе живое существо. Очевидно, если это не для всех понятно, если среди непонимающих есть люди разумные и добрые, мы, верующие, виновны в этом, в недостаточной мере осуществляя правду веры, во многом в жизни нашей искажая её до неузнаваемости. Если бы мы честно осуществляли её, она была бы светом мира и солью земли, громко исповедуя и мудрость, и силу, и славу Божию. Мы кощунственно искажаем её всем складом ума и симпатий, всем укладом жизни нашей, и тем клевещем на Бога Живого и правду Его, даём повод смешивать с верой грубые суеверия наши и разумную, благую, жизненную правду веры – с позорными нестроениями жизни нашей. Сколько их, этих людей, обманутых нами и жизнью нашей, отрицающих веру, чтобы высвободить человечество из тины суеверий, выдаваемых нами за веру, отрицающих церковь, чтобы стряхнуть с человечества путы рутины жизни, выдаваемой нами за дозволяемый церковью уклад жизни и отношений.
Всё это мы себе скажем, если ещё сохранились в нас «сердце чисто» и «дух прав». Мы не будем других обвинять, как бы они ни были виновны, не будем обвинять их в большей мере, чем это нужно, чтобы самим быть ограждёнными от опасности впасть в неправду их, а сами покаемся, потребуем от себя большей правды, сотворим плоды, достойные покаяния, уверенные, что сила Божия превышает немощи наши, что Он «Духом Владычным утвердит нас»[49] и мы станем светом мира и солью земли, чем мы и быть должны, в жизни нашей явим правду Божию и прославим Отца нашего Небесного.
Что же нужно, чтобы мы, верующие, исполнили долг свой перед Богом и людьми? Прежде всего сознать, что мы не в достаточной степени выполняли долг наш до сих пор. Покаемся, но покаемся искренно, без отговорок и обычных исторических справок во извинение себе. Скажем громко, что ясно видим вину свою, не имеем в ней оправдания и не хотим подыскивать себе никаких оправданий. Отнесёмся сознательно к вере нашей и твёрдо решим без отговорок честно осуществлять правду её в жизни. Устыдимся того, что мы были соблазном, и мы станем добрым примером. Устыдимся того, что не было до сих пор ни логики, ни последовательности в вере и жизни нашей, и человечество поймёт на строе жизни нашей, что вера содержит в себе высшую жизненную правду, содержит в себе и совершенно определённую программу мирного созидания этой правды в жизни, поймёт, что этой правде и этой программе оно не может разумно предпочесть во имя блага человечества ничто иное.
Когда я говорю «человечество», я разумею лучшие элементы его, тех, кто наиболее заслуживает высокого звания человека, о ком можно сказать: «се человек». Не всё человечество откликнется, поймёт и полюбит. Те, которые предпочли Варавву Христу, и теперь останутся на стороне зла и неправды, возненавидят и оклевещут правду и добро, будут по-прежнему взывать: «распни, распни Его», но все лучшие элементы человечества поймут добро и полюбят его, сплотятся вместе с нами вокруг его святого стяга. Грех наш не в том, что думают и чувствуют злые, а в том, что не понимают истину в вере нашей честные искатели истины, что не видят правды в жизни нашей честные искатели правды. Позор наш не в том, что клевещут на нас и гонят нас люди, подобные тем, которые клеветали на Свет от Света Небесного и гнали Его, а в том, что не с нами, а против нас многие разумные и любящие, ищущие правды, любящие истину и добро.
ebooksa