Воздвиженск
30 октября 1904 года
Письмо к духовенству[60]
Архипастыри и пастыри Русской православной церкви! Вера, ревность о Боге и святой правде Его, любовь к Русской православной церкви и к вам, представителям священной иерархии её, дают мне право говорить, ожидая, что слово любви будет с любовью выслушано.
Душа моя полна скорби, негодования и страха Божия за церковь нашу: чужаком, врагом я должен был быть для церкви, чтобы чувствовать иначе во время суда Божия, совершающегося над нами, когда вся страна наша живёт враждой и раздорами, погружена в ужасы междоусобия, верит не в любовь, а в злобу, считает практичным не братское единение и мирное созидание, а грубую борьбу и злое, мстительное разрушение, тем самым выказывая, как глубоко развращена душа народная, до какой степени она стала безблагодатной.
Было бы делом преступной гордости и несправедливого самообольщения обвинять за то других, а не самим нам каяться. Откуда взялись все те безбожники и анархисты, все те «агитаторы» и «демонстранты», которые являют все признаки бесноватости и погружают всю страну в неисчислимые бедствия междоусобия? Разве не вышли они из среды православных русских людей? Разве силу их не составляет то, что громадное большинство православных русских людей настолько духовно шатки, настолько чужды сознательной веры, настолько чужды устойчивой любви, что одни способны увлекаться самыми дикими теориями отрицания и разрушения, другие – сочувствовать всякому беспорядку, грабежам, поджогам и насилиям, и сами становятся грабителями, поджигателями, убийцами.
О, если бы мы сами были твёрды в вере и любви! Никто не был бы опасен для нас. Мы пошли бы на страдания и смерть, верные правде Божией и традициям Церкви Христовой, но не изменили бы Богу Живому умами и сердцами нашими. Мы были бы сплочены цементом любви к Богу и друг к другу в такое крепкое братское единство, что каждый приход представлял бы из себя сильную благодатью духовную крепость, в которую не могла бы проникнуть злая закваска, которую тем более не могли бы одолеть силы зла и в ней хозяйничать, как это есть в настоящее время.
Никто иной, а сами мы виноваты в том, что не святится имя Божие в умах наших, нет Царства Божия в сердцах наших и не творится святая воля Его в стране нашей. Не других осуждать, а покаяться нам надо и сотворить плоды, достойные покаяния. И стыдно, и страшно, когда слышишь от имени церкви поместной слово гордого самообольщения вместо честного призыва к покаянию – теперь, когда совершается суд Божий над нами.
Простите же, архипастыри и пастыри церкви, если слово моё будет полно огня негодования. Не примите негодование это за злую укоризну, тем более за желание оскорбить. Во мне, хотя бы и в меньшем из чад своих, кается церковь поместная, кается во многих грехах своих и негодует о великом поругании своём. И это письмо, как и все печатные труды мои, как вся жизнь моя и дело жизни моей православное Крестовоздвиженское трудовое братство, есть один сплошной покаянный вопль за всю церковь нашу, которую люблю, о которой ревную, ответственным членом которой себя сознаю, что и даёт мне право от её имени говорить, за неё каяться, о её поругании негодовать.
Когда я говорю о церкви кающейся, я, само собой разумеется, говорю не о духовной единой святой соборной и апостольской Церкви, которая всегда неизменно свята и непорочна, которую «врата адовы не одолеют», которой и не в чем каяться, а о той внешней организации, которая называется Русской православной церковью поместной, к которой апостол Иоанн мог бы обратиться со словами увещания, как обращается в Откровении к церквам Малоазийским, говоря ангелу Сардийской: «Ты носишь имя будто жив, но ты мёртв. <…> Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся»; ангелу Лаодикийской церкви: «Ты не холоден и не горяч……Извергну тебя из уст Моих…Ты говоришь: “я богат и ни в чём не имею нужды”, а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг. <…> Итак, будь ревностен и покайся»; и ангелу Эфесской: «Ты оставил первую любовь свою. Итак, вспомни откуда ты ниспал и покайся… а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься»[61].
Я не из тех, которые всю ответственность за все нестроения жизни церковной возлагают на духовенство и сами ничего не делают ни для познания правды Божией, ни для честного устроения жизни на твёрдом камне исповедания этой правды. Церковного самосознания во мне достаточно для того, чтобы сознавать мои права полноправного члена церкви, соответствующие этим правам обязанности, и не извинять невыполнение этих обязанностей, возлагая на вас ответственность за своё собственное нечестное отношение к Вечному Главе Церкви, Высшему Её авторитету, Единому Учителю для всех, Единородному Сыну Бога-Любви, Господу нашему Иисусу Христу и Его Святой Церкви. Вся жизнь моя была сплошным доказательством возможности для мирян самодеятельности даже при самых неблагоприятных условиях, а, следовательно, и неосновательности возлагать на одно духовенство всю ответственность за шаткость умов, за холод сердец и все нестроения жизни на лоне церкви поместной. Вот что даёт мне преимущественное право, что возлагает на меня и преимущественную обязанность говорить, даёт мне преимущественное право быть вами выслушанным.
Не в личных достоинствах моих это право, нечем хвалиться мне лично, как разве немощами моими, в которых сила Божия совершалась, доказывая, что она сильнее всякой немощи человеческой, и будет являть себя во всякой немощи каждый раз, как воля добрая даёт Духу Святому право действовать в немощи нашей, не совершая тем насилие над нами. Моё право всё в этой воле доброй и любви к Богу, к церкви и к тем, которым говорю.
Каюсь за всю церковь нашу, предоставляя архипастырской и иерейской совести вашей принять участие в этом покаянии в размере любви вашей к Богу Живому, Христу Его, Вселенской Церкви Божией и Русской православной церкви поместной.
Величайший грех наш, что мы не соблюли верность верховному закону христианского откровения, царственному закону о любви, не возлюбили Спасителя нашего до разумения жизненной правды этого верховного закона, до верности ему в жизни нашей, до согласования с ним умов и сердец наших, всего уклада личной, семейной, церковной, общественной, трудовой и государственной жизни нашей. В этом законе животворящий дух Царства Божия, правды Божией, Церкви Божией и верности каждого из нас Богу и правде Его. Без верности животворящему духу верховного закона христианского Откровения остаётся одна буква, буква мёртвая и мертвящая именно по отсутствию в ней животворящего духа любви. И мы являем собой позорное зрелище кумиропоклонников буквы под сенью креста. Затем ли приходил Господь, чтобы заменить букву ветхозаветную буквой новозаветной! Не учил ли Он нас, что спасение не в букве, а в рождении свыше, не призывал ли Он нас поклоняться Богу в духе и истине, быть светом мира и солью земли, не предупреждал ли Он нас, что от тех, которые от Него отрекутся, отречется и Он пред Отцом Своим Небесным, Он, Который не буква, а любовь, путь, истина и жизнь.
Не будем обманывать себя, мы не соблюли верховную заповедь христианского Откровения о любви, мы самодовольны в малой любви нашей, не сознаём себя нищими любовью, не проверили ни ума, ни сердца нашего мерилом верховного закона о любви. Быть логичными в любви и стройно организовать всю жизнь и все отношения наши на основе животворящего духа этого верховного закона христианского Откровения не стало потребностью наших холодных, неверных Богу и Христу Его, гордых, себялюбивых, корыстных и самодовольных во всём этом зле сердец. Как ветхозаветные книжники и фарисеи, полагая верность Богу в строгом соблюдении буквы закона, не любя Бога всем разумением, всем сердцем и всей крепостью своей, не любя ближних своих при свете любви к Богу, не признали Единосущного Богу Христа, надругались над любовью Его и распяли Его «во славу Бога» и на пользу церкви поместной и её синедриона, так и мы полагаем верность нашу в соблюдении православной буквы, оставаясь чужими Богу, затемняя понимание правды Его, клевеща на веру нашу, распиная Живого Христа всем складом ума нашего, не упорядоченного любовью, всем складом сердец наших, чуждых любви, всем укладом жизни нашей, не согласованной с любовью, не организованной на началах братского единства. Борьба и распыление являются нормальными явлениями, а организация на лоне церкви жизни и труда на честной христианской основе единения в братолюбии считается за ненужное, даже вредное, соблазнительное новшество, что я лично испытал на деле созидания Трудового братства нашего. Как пророки называли ветхозаветный народ избранный «народом жестоковыйным, с медным лбом и необрезанным сердцем», так и теперь они назвали бы нас тем же народом жестоковыйным, «с сердцем некрещёным».
Без любви, без веры и без страха Божия громадное большинство из нас приступает к таинствам, думает, чувствует и живёт. Оттого и остаётся это громадное большинство без-благодатным, являет себя до такой степени безблагодатной страна наша, так слабо в ней добро, так сильно в ней зло, так тяжко болеют организмы государства и церкви поместной в отсутствии цемента любви, без которых не может быть объединяющих начал, не может быть ни единомыслия, ни единодушия, нет братского единства, а есть распыление, вражда и борьба, как в целых организмах, так и в каждой из клеток, их составляющих, тех приходах и общинах, в которых одна скорлупа, одна буква, одно механическое сожительство, а цемента любви нет: и люди, и жизнь одинаково безблагодатны!
В этом величайший грех наш. Всё остальное в умах, сердцах и жизни нашей только логичные последствия этой измены Богу Живому, «Который есть Любовь», измены животворящему духу верховного завета Спасителя мира, отречения исповедания правды учения Его перед людьми и подмены животворящего духа правды Божией кумирами буквы внешнего проявления любви к Богу, буквы мертвящей именно потому, что буква эта не оживотворена духом живой любви.
Именно в этом грехе нам и надо покаяться, ничем себя не оправдывая ни перед Богом, ни перед людьми, ни перед собственной совестью. Поймём во всём его объеме великий грех поруганной нами, оклеветанной жизнью нашей, любви Божией, поруганного нами, называющими себя христианами, оклеветанного жизнью нашей верховного закона христианского Откровения! Страх Божий да научит нас понять всю степень преступности нашей, да научит нас от всего сердца покаяться и почерпнуть в силе покаяния нашего решимость с помощью Божией принести плоды, достойные покаяния, исправить в умах, сердцах и жизни нашей всё, что было в них изменой любви, а, следовательно, и изменой Богу-Любви, Христу Его и Церкви вселенской!
Если и теперь мы не покаемся, останемся самодовольны в позорно малой любви нашей, не сознаем себя нищими любовью, не станем алчущими и жаждущими Божьей благодати любви, мы погубим отечество наше и сдвинет Господь светильник православной Русской церкви поместной за нераскаянную гордость нашу и за упорство наше на злых путях наших.
Отчего столь безуспешно преподавание закона Божия во всех учебных заведениях наших от сельских школ и до университетов и академий? Отчего происходит поучительный факт столь многих атеистов и анархистов, выпускаемых в жизнь нашими духовными учебными заведениями? Отчего вера не становится светом разума ни для народа, ни для интеллигенции? Отчего простой народ наш остаётся в постыдном невежестве в вопросах веры, даже и сдав экзамен по закону Божию при выходе из сельских школ, до того тёмен, что легко совращается во всякую ересь, легко подстрекается на всякое преступление? Отчего интеллигенция наша, даже и те представители её, которые ищут Бога, тоскуют по Боге, одушевлены высокими и благородными стремлениями, так мало находят удовлетворения самым законным потребностям ума и сердца на лоне церкви, а ищут этого удовлетворения вне церкви?
ebooksa