Вейцман встретил сопротивление множества коллег из Всемирной организации, таких, как Усишкин с его сторонниками, «Мицрахи», Еврейская государственная партия Гроссмана и левое крыло «Хашомер Хацаир». Усишкин, как и большинство других оппонентов Вейцмана, отрицал этот план как в теоретическом, так и в практическом отношении: то государство, которое им предлагали, будет просто нежизнеспособным. Один из противников раздела, член «Мапаи» Берл Кацнельсон, сказал, что без Иерусалима еврейское государство будет подобно телу без головы. Его поддержала Голда Меир. «Мицрахи» возражала против раздела потому, что евреи Палестины в своем видении границ государства опирались на Библию, завет которой не допускал произвольного толкования. «Хашомер Хацаир» отвергала план, потому что в нем оставалась идея двухнационального государства. «Но существует ли альтернатива плану раздела?» — спрашивал молодой польский сионист Моше Клейнбаум (Снех). Оппоненты отвечали, что если сионистское движение окажет твердое сопротивление попыткам Англии отказаться от мандата, то она будет вынуждена придерживаться своего первоначального постановления. Рабби Уайз в своей яркой речи заявил, что это невозможно: бывают такие вещи, на которые люди просто неспособны. Один из делегатов зачитал письмо фельдмаршала Смэтса, участника создания Декларации Бальфура, в котором тот также выражал свой протест. Даже Бродецкий, один из верных сторонников Вейцмана, был полон сомнений: принятие Палестиной двух миллионов иммигрантов казалось невозможным. Вейцман замечал, что рано или поздно ситуация потребует раздела, «даже если в течение десяти—двенадцати лет у нас будет ежегодно появляться шестьдесят тысяч иммигрантов, и мы приобретем статус большинства».
Сторонники раздела, такие, как Бен-Гурион, подчеркивали, что против евреев работает такой серьезный фактор, как время. Международное положение ухудшалось, равно как и положение европейских евреев. Недавно отменили сертификаты категории «А». Единственным вопросом было, когда настанет очередь Палестины. Создание государства, хотя бы и небольшого, порождало надежду и создавало новую возможность для спасения многих сотен тысяч евреев. Все еще только начиналось…[753]
Груенбаум, который в прошлом часто находился в оппозиции Вейцману, на этот раз согласился с ним. Альтернативой еврейскому большинству в еврейском государстве было еврейское меньшинство в арабской Палестине. Шерток допускал, что раздел будет болезненной операцией, однако следует ли отказываться от исторической возможности лишь потому, что два символа противостояния — «Модиин» и «Массад» — будут находиться вне границ государства? Необходимо было сделать все возможное, чтобы не упустить этот исторический момент[754]. Голдман соглашался, что раздел был рискованным делом, но других решений просто не существовало. Он напомнил, как некоторые сионистские лидеры, например Виктор Якобсон, относились к этому вопросу в прежние годы.
В заключительной речи Усишкин вновь выразил мнение, что государство без земли долго не просуществует: предупреждением может служить опыт Карфагена и Венеции. Или же из-за недостатка земли придется строить небоскребы в Тель-Авиве? «Мы не должны терять надежду», — ответил Вейцман. На семь месяцев у сионистов было всего восемь тысяч сертификатов. Как же можно думать о перспективе приема двух миллионов иммигрантов? Груенбаум верил, что арабо-еврейские отношения улучшатся в результате раздела Палестины. Если этого не произойдет, то альтернативой будет «постоянный террор». Как считал Рубашов (Шазар), в душе каждого делегата шла борьба. Старые друзья вдруг обнаруживали, что находятся в противоположных лагерях, раскололась даже палестинская «Хагана»: Элияху Голомб выступал за раздел, а Саул Меиров (Авигур) был против.
В конце концов 300 голосами против 158 делегаты проголосовали за резолюцию Вейцмана. Его предложение получило большинство голосов лишь потому, что принятая резолюция была довольно неопределенна и не выражала четкого отношения к большинству поднятых вопросов. Большинство не согласились с выводом королевской комиссии о том, что мандат оказался нецелесообразным, и потребовало продлить его. Таким образом, сионисты опровергли заявление комиссии о несовместимости национальных устремлений арабов и евреев и о том, что два этих народа не в состоянии договориться. Решение британского правительства установить квоту для еврейской иммиграции вызвало сильнейший протест. В конце концов план раздела, выдвинутый комиссией, был отвергнут как неприемлемый, и одновременно сионистскому комитету было поручено начать переговоры с целью выяснения точных сроков, в которые Лондон намерен разрешить вопрос создания еврейского государства.
Как и обычно, конгресс завершился сессией Еврейского Агентства, на которой так же был выражен протест по поводу раздела Палестины, но уже по другим причинам. Несионистские представители не являлись сторонниками идеи еврейского государства. На конгрессе наибольшее внимание привлек вопрос о том, что предложенная евреям территория для создания государства была слишком мала, однако для участников сессии это не являлось главным. Они предложили обратиться к британскому правительству с просьбой созвать арабо-еврейскую конференцию для разрешения этого конфликта в рамках мандата.
То, что начиналось как многообещающее предприятие, закончилось шквалом взаимных обвинений, и Вейцман начал терять терпение. Его английские друзья даже не побеспокоились выслать ему заранее копию отчета Пила. После нескольких резких слов, сказанных им своему другу Ормсби Гору, секретарю министерства колоний, тот посоветовал Вейцману «не сжигать корабли и идти до конца». На что Вейцман с горечью заметил:
«У меня нет кораблей, и мне нечего сжигать. Я молча вынес гораздо большее; я вынужден был отвечать перед своими людьми за действия английской администрации, я зависел от общественных платформ на конгрессах по всему миру. Часто мне приходилось поступать вопреки тому, в чем я был уверен, и почти всегда к собственному вреду. Почему же я так поступал? Потому что тесное сотрудничество с Великобританией было для меня краеугольным камнем нашей политики в Палестине. Но это сотрудничество оставалось односторонним — это была неразделенная любовь»[755].
Парламент, Лига Наций и конгресс сионистов, хотя и с большими оговорками, согласились с принципом раздела, но палестинские арабы призвали глав соседних арабских государств выступить против этого плана. В сентябре 1937 года на всеарабском конгрессе в Сирии было решено, что сохранение Палестины как арабской страны — священная обязанность каждого араба. Тем временем в Палестине опять вспыхнул мятеж, который разгорался все сильнее. В октябре в Назарете был застрелен британский уполномоченный в Галилее вместе со своей охраной. Британские власти арестовали пятерых членов арабского Верховного комитета, но муфтию удалось скрыться. Нападения арабов продолжались, и властям потребовалось более восемнадцати месяцев для того, чтобы подавить восстание. Наблюдатели отмечали, что восставшие потерпели поражение скорее из-за недостатка твердости, чем из-за нехватки ресурсов. Фаузи Каукджи, предводитель партизан, который в 1936–1938 гг. сумел захватить в плен несколько тысяч английских солдат, через десять лет в течение нескольких дней был разгромлен небольшой, недостаточно обученной и плохо снаряженной армией «Хаганы». Справедливости ради стоит добавить, что в то время и англичанам, и евреям не хватало опыта ведения партизанской войны. Бронемашины и самолеты совершенно не годились для того, чтобы сражаться с нерегулярными силами, которые поддерживало местное население.
Для того чтобы обсудить новые границы для арабского и еврейского государств, в феврале 1938 года была назначена еще одна комиссия. Ее возглавлял сэр Чарльз Вудхед. Он и большинство его коллег занимали прежде высокие государственные посты в индийской колониальной администрации. Эта комиссия была наделена полномочиями вносить изменения в предыдущий план. Она находилась в Палестине с конца апреля по июль 1938 года, но была бойкотирована арабами. Кроме того, ее члены должны были знать, что Лондон уже отказался от идеи раздела. Назначение этой комиссии, возможно, было еще одной попыткой выиграть время для выработки новых, планов.
Отчет комиссии был опубликован в ноябре, но, по словам одного из комментаторов, трудно было определить, что именно он рекомендовал, а против чего предостерегал[756]. Обсуждалось три разных проекта. План «А» рассматривал еврейское государство приблизительно в тех границах, которые были предложены комиссией Пила. По этому плану арабское население должно было составлять 49 % и владеть около 75 % земель. По плану «В» Галилею, населенную в основном арабами, так же, как и некоторые другие области, следовало отделить от еврейского государства. План «С» рассматривал еврейское государство в еще более узких границах, Для его создания отводилась прибрежная полоса от Реховота на юге до Зикрон-Яакова на севере, что составляло четыреста квадратных миль с общим населением в 280 тысяч жителей. В сущности, это был бы еврейский Ватикан — Тель-Авив с пригородами. Но даже это маленькое государство было разделено на две части коридором Яффа—Иерусалим. Четыре члена комиссии Вудхеда не смогли прийти к согласию: один из них предпочитал план «В», двое других — план «С», и все вместе они отвергали план «А».
В сущности, комиссия пришла к заключению, что невозможно создать еврейское государство, которое включало бы лишь небольшое количество арабов, но при этом было способно разместить много новых иммигрантов[757]. Вместо того чтобы открыто признать неудачу, комиссия сочла своим долгом выработать собственный план, пусть даже и далекий от совершенства. Через несколько недель британское правительство опубликовало еще одну «Белую книгу», в которой в связи с политическими, административными и финансовыми трудностями план раздела был отвергнут как непрактичный. В ней заявлялось, что мир и процветание будут достигнуты в Палестине только после того, как удастся установить взаимопонимание между евреями и арабами[758]. Было также объявлено, что вскоре состоится конференция в Лондоне, на которую будут приглашены представители Еврейского Агентства, палестинских арабов и соседних стран. Если в течение какого-то разумного периода не будет достигнуто взаимное согласие, мандатное правительство будет вынуждено навязать колонизацию.
Различные миротворцы предлагали свои посреднические услуги для примирения арабов и евреев. Среди тех, кто принимал участие в поисках решения, были А. Х. Хаймсон, бывший глава иммиграционного департамента мандатного правительства; полковник Ньюкомб, известный защитник арабских интересов; д-р Магнес, президент Еврейского университета, и Нури Саид, министр иностранных дел Ирака. Некоторые из представленных планов основывались на проекте кантонизации, другие — на идее единого суверенного Палестинского государства, в котором количество еврейских граждан должно составлять менее половины всего населения. Это обеспечит создание еврейского национального дома, но не государства. Все эти проекты не вызывали никакого интереса ни у евреев, ни у арабов. Сионистов не устраивал проект лорда Пила, и они с возмущением отвергали идею о постоянном статусе меньшинства. С другой стороны, арабы отвергали не только раздел, но и план двухнационального государства на паритетной основе. Они даже не желали обсуждать вопрос о дальнейшей иммиграции евреев.
Лондонская «конференция круглого стола» открылась 7 февраля 1939 года речью премьер-министра Невилла Чемберлена. Среди евреев царило гнетущее мрачное настроение. В октябре прошлого года Гитлер оккупировал Чехословакию, а в тот день, когда парламент обсуждал отчет Вудхеда, в Германии произошел большой еврейской погром («хрустальная ночь»). Гитлер и Муссолини открыто поддерживали арабов: итальянские фашисты всегда считали, что еврейская Палестина представляет опасность для их империи, потому что она могла стать британской военной базой — второй Мальтой или Гибралтаром. Сионисты не могли ожидать помощи также и от Франции или Соединенных Штатов, имеющих свои интересы на Ближнем Востоке. Советский Союз и коммунистические партии также следовали их примеру, поддерживая арабское восстание.
Таким образом, сионизм оказался полностью изолированным и всецело зависел от расположения Англии. От немецких евреев в Лондон шли отчаянные призывы: «Это вопрос жизни и смерти, это непостижимо, что Англия приносит в жертву немецких евреев»[759]. Но для мировой политической элиты страх, горе, агония преследуемого народа мало что значили. Как писал Намьер в то время, «всех жертв требовали от нас, все выгоды доставались арабам»[760].
Тремя годами ранее Намьер тщетно пытался объяснить Англии, что ее интересы неотделимы от интересов евреев и что этот народ, хотя и достаточно многочисленный, чтобы вызывать раздражение, не был еще достаточно силен, чтобы служить оборонительным щитом, и что в возникшем международном конфликте арабы в любом случае будут противниками Англии. Поэтому в ее интересах помочь евреям как можно скорее достичь желанной цели. Но английские политики видели все в другом свете, и даже когда политика умиротворения в Европе окончилась неудачей, отношение к сионистам не изменилось. Арабов было много, а евреев мало. Именно из-за надвигающейся войны необходимо было завоевать расположение арабов.
Вопрос о том, насколько эффективна была британская политика, вызвал долгие споры. Утверждали, что если пронацистски настроенные элементы в арабском мире потерпели неудачу в своих попытках прийти к власти в 1941 году (как в случае с восстанием Рашида Али в Ираке) и если Египет сохранял полное спокойствие, даже когда Роммель[761] достиг Эль-Аламейна, то все это было результатом серьезных уступок Лондона палестинским арабам. Тем не менее, кажется более вероятным, что восстание в Ираке в любом случае было бы подавлено и что арабские руководители (подобно генералу Франко) не пожелали бы выступать открыто на стороне держав «оси», пока не убедились бы в окончательной победе Гитлера и Муссолини.
В своем открытом заявлении на лондонской конференции Вейцман вновь говорил о том, что евреи всего мира уверены в честности Англии. Сотрудничество с британским правительством всегда являлось краеугольным камнем политики сионистов, и сионистское движение подходило к решению своих насущных задач, опираясь на политику Великобритании. Среди всех делегаций, присутствующих на международном конгрессе, еврейская была самой представительной. В нее входили все ведущие сионисты, а также хорошо известные еврейские лидеры-несионисты. В составе делегации палестинских арабов находился ее председатель Джемаль Хусейни, но муфтий на конгрессе отсутствовал. Среди присутствующих были такие известные арабские лидеры, как Али Махер, Нури Саид, премьер-министр Иордании, и эмир Фейсал, сын Ибн Сауда. Арабы отказались садиться за один стол с евреями, и пришлось устроить так, чтобы они могли входить в конференц-зал дворца Сент-Джеймса через отдельный вход. В действительности, одновременно проводились две разные конференции. Состоялись лишь две неофициальные встречи еврейских лидеров с представителями Египта, Ирака и Саудовской Аравии. Палестинские арабы отказались от всяких контактов с евреями.
Сионисты покинули конференцию с дурными предчувствиями. В декабре 1938 года на собрании Внутреннего Совета сионистов одиннадцать членов проголосовали за раздел Палестины и одиннадцать — против. Было решено поручить окончательное решение Исполнительному комитету, который согласился с планом раздела только потому, как писал Бен-Гурион, что Малкольм Макдональд, секретарь колониального министерства, заверил, что Англия все еще действует согласно Декларации Бальфура и мандату, а следовательно, отвергает идею арабского государства и не собирается приостанавливать еврейскую иммиграцию[762]. И Вейцман, и Бен-Гурион верили, что Лондон не оставит евреев без помощи. Более того, они считали, что следует воспользоваться удобным случаем и лично договориться с арабскими лидерами. Бен-Гурион однажды сказал, что в договоре с арабами он готов пойти на менее приемлемые условия, чем те, которые он согласился бы получить от Англии. В то время он предсказывал два неизбежных процесса: первый — это дрейф в сторону арабской федерации, второй — движение к созданию еврейского государства. Если арабы согласятся признать право евреев на иммиграцию, тогда будет возможность для плодотворных переговоров и, вероятно, согласие на образование еврейского государства в составе арабской федерации[763].
Но оказалось, что скромные надежды евреев не оправдались. Англия согласилась с требованиями арабов отказаться от мандата и учредить палестинское государство, союзное с Великобританией. По этому плану Англия должна была в течение еще нескольких лет продолжать управление страной. За этот период должны быть обсуждены особые права евреев как меньшинства в арабском государстве. Египет, Ирак и Иордания проявили большую терпимость, чем палестинские арабы. Они готовы были допустить существование еврейской общины численностью в 400 000 человек. Но, как и палестинские арабы, они подчеркивали, что считают Палестину арабской страной. Предложенный Вейцманом паритет их не устраивал, и они настаивали на мононациональном государстве.
ebooksa