Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов

Когда-то солнце раньше достигалоКаморки, выходящей в дальний дворик;Теперь многоэтажный новый домЕй застит свет, но в смутном полумракеНепримечательный жилец проснулсяЗадолго до рассвета. Не шумя,Чтоб никого вокруг не потревожить,Он тянет мате и послушно ждет.Ненужный день, похожий на другие,И жжение в желудке, как всегда.Он думает, что женщин больше нет,Как и друзей, которые приелись.И он им – также. Их пустые толкиНевесть о чем, командах и голах…Часы неразличимы. Он без спешкиВстает и бреется с необъяснимымСтаранием. Пока что слишком рано.Глядящие из зеркала чертыЕще хранят былое превосходство.Мы старимся быстрее наших лиц, —Задумывается, но видит складки,Седые усики, запавший рот.За шляпу – и выходит. В вестибюле —Газета. Обегает заголовки:Правительственный кризис в неких странах,Безвестных и по имени. Но этоВчерашний номер. Вот и слава богу:Нет смысла добираться до конца.На улице рассвет с его привычнойХимерой небывалой новизныИ криками бродячего торговца.Он понапрасну ходит по угламИ перекресткам в поисках забвенья,Любуется на новые дома.И вдруг… Какая странность… Ветер с юга?По Кордове (а некогда – Ривере)Пускается, забыв, что столько летОн обходил ее. Верста, другая.Он узнает перила галерей,Решетку закругленного балконаИ глинобитный вал, цветным стекломУтыканный. Все прочее – чужое.Пересекает тротуар. СмешкиМальчишек. Он как будто их не слышит.Потом идет все медленней. И вдругНа месте застывает. Что такое?Там, где пестреет вывеска кафе,Стоял трактир «Король, валет и дама»(То было полстолетия назад).Там в карты он какому-то пройдохеОднажды проигрался в пух и прах,Но заподозрил, что его надули.Тогда, не препираясь, он сказал:– Вот деньги, до последнего сентаво,Считай и выходи, поговорим.Тот возразил, что я навряд ли стальюПоправлю то, что в картах упустил.Все небо было в тучах. БенавидесМне одолжил свой нож. Мы бились долго.Но в памяти остался только миг,Застывший блик и хмель самозабвенья.Я, кажется, нанес один ударС размаху. И еще – на всякий случай.И все. Паденье тела и клинка.Тогда лишь я почувствовал, что раненВ запястье, а потом увидел кровьИ наконец-то выдавил из глоткиРугательство, в котором все слилось:Проклятье, торжество и облегченье.Я долго жил и все-таки познал,Что значит быть мужчиной и героемИли, по крайней мере, стать такимХотя б на миг в невозвратимом прошлом.

Хенгист собирает мужчин (449 г. от Р. Х.)

Хенгист собирает мужчин.

Они придут с песчаных морских побережий, из хижин, полных дыма, из бедных земель, из дремучих волчьих лесов, в сердце которых – Зло.

Крестьяне оставят плуг, а рыбаки – свои сети.

Они оставят жен и детей, потому что всякий мужчина знает, что в любом краю заведет и тех и других.

Воин Хенгист собирает мужчин.

Он их собирает, чтобы завоевать остров, который еще не стал называться Англией.

За ним пойдут и миролюбивые, и жестокие.

Они знают, что он всегда – первый в битве мужей.

Они знают, что, позабыв о кровной вражде, они обнажат мечи и что мечи сделают свое дело.

Они переплывут на веслах море – без компаса и без мачты.

Они принесут с собой мечи и щиты, шлемы в виде кабаньей головы, заклинания для урожая, мифы о сотворении мира, предания о гуннах и готах.

Они завоюют землю, но никогда не войдут в покинутые Римом города, потому что для их варварского ума это чересчур сложно.

Хенгист собирает их, чтобы они победили, захватили добычу, истлели и канули в небытие.

Хенгист собирает мужчин, чтобы (хотя этого он и не знает) возникла новая империя, чтобы творили Шекспир и Уитмен, чтобы моря бороздили корабли Нельсона, чтобы безмолвные Адам и Ева рука об руку вышли из Рая, который они потеряли.

Хенгист собирает мужчин, чтобы (хотя этого он и не узнает) я начертал данные строки.

К Исландии

Из многих сказочных земель, какиеТрудил я – плоть со свитою теней,Ты отдаленней всех и всех роднее,Окраинная Фула кораблей,Упорных плугов и надежных весел,Развешанных рыбацких неводов,Вечернего немеркнущего света,Который льется с самого утра,И ветра в поисках истлевшей снастиУшедших викингов. Священный край,Достойный страж германского наследьяИ выкупленный клад его легендС железной чащею, железным волкомИ парусником, пугалом богов,Который слажен из ногтей умерших.Исландия, ты столько снилась мнеС тех давних пор, как мой отец ребенку,Каким я начал и закончу жизнь,Дал утром перевод «Völsunga Saga»,В которую сегодня, полутень,С неспешными вникаю словарями.Когда жильцу уже не рада плотьИ пламя никнет, скрадываясь пеплом,Достойней кротко посвятить себяБезмерному труду. Твое наречьеИзбрал я, полуночную латынь,Степями и морями полумираПришедшую в роскошный ЦареградИ к девственным американским взморьям.Мне цели не достичь, и ждут меняСчастливые случайности исканий,А не обманчивый заклятый плод.То чувство знают все, кто отдавалсяПознанью звезд и числового ряда…Любовь, неразделенная любовь.

Кот

В тебе зеркал незыблемая тишьИ чуткий сон искателей удачи.Ты, под луной пантерою маяча,Вовек недосягаемость хранишь.Как будто отделило божествоТебя чертою, накрепко заклятой,И недоступней Ганга и закатаЗагадка отчужденья твоего.С каким бесстрастьем сносишь ты мгновеньяМоих пугливых ласк, издалека,Из вечности, похожей на забвенье,Следя, как погружается рукаВ сухую шерсть. Ты из других времен,Властитель сферы, замкнутой, как сон.

Ист-Лансинг

Дни и ночипереплетены (interwoven) с памятью и страхом,cо страхом, который похож на предчувствие,с памятью, которой мы называем трещины в стене забвения.Для меня время всегда было двуликим Янусом,что смотрит на закат и на рассвет;мой план на сегодня – восславить тебя, о будущее ближайшее.Края Завета и топора,деревья, на которые я смотрю и которых не вижу,ветер с птицами, которых я не знаю, благословенный холод ночей,которые медленно погрузятся в сон, а может быть, в родину,выключатели и двери-вертушки, к которым я со временем привыкну,утро, когда я скажу себе: «сегодня – это сегодня»,книги, которых коснется моя рука,друзья и подруги, которые станут лишь голосами,желтый песок заката – единственный цвет, который мне остался,все это я буду теперь воспевать – точно так же,как воспеваю, терзая память, кварталы Буэнос-Айреса,где я никогда не был счастливи где я никогда не смогу быть счастлив.Воспеваю тебя в вечерних сумерках, Ист-Лансинг,зная, что пусть мои слова и точны,но все равно они неуловимо ложны,ведь реальность непостижима,а язык – это лишь строгий ряд знаков.Мичиган, Индиана, Висконсин, Айова, Техас, Колорадо, Аризона,скоро я постараюсь воспеть и вас.9 марта 1972 г.

Койоту