Садоводство прививает органический взгляд на течение времени.
Когда жизнь зашла в тупик, время, проведенное в саду, может снова заставить вас взбодриться. Несколько лет назад, весной, когда я восстанавливалась после затяжной болезни и сильного стресса на работе, у меня была возможность убедиться в этом на собственном опыте.
В течение тринадцати лет до этого я работала психиатром-консультантом в отделении психотерапии Национальной службы здравоохранения. Учитывая тяжесть случаев и сложность пациентов, с которыми мы имели дело, я привыкла к высокому уровню ответственности и стресса. Но затем служба, в которой я работала, внезапно подверглась оптимизации бюджета, и ее средства урезали на 20 процентов на следующие четыре года. Психиатрическая помощь всегда недофинансировалась, и казалось настолько неправильным, что ее продолжали сокращать.
Последовал период организационной реструктуризации, который привел к сокращению специализированных групп, в том числе той, которой я руководила. Ряд моих коллег были уволены, а в последующие месяцы решили уйти и другие. Потеря команды психотерапевтов в сочетании с увеличением моей рабочей нагрузки заставила меня почувствовать себя брошенной и беспомощной; тем не менее я решила продолжать. В следующем году у меня вдруг случился внезапный приступ воспалительного артрита. Я всегда полностью отдавалась своей работе, но, практически обездвиженная, я пробыла на больничном достаточно долго, чтобы понять, что больше не могу игнорировать ее влияние на мое здоровье. Масштабы этого окончательно стали ясны, когда я уволилась следующим летом и меня тут же свалил опоясывающий лишай.
Я надеялась, что хотя бы осенью меня посетит прилив энергии, но этого не произошло. Летаргия затянулась до зимы, а там и до марта. Обычно, когда приходит весна, я не могу дождаться, когда выйду наконец в теплицу, но в тот год все было по-другому. Несмотря на то что я уже давно заказала семена, они так и лежали в своих пакетиках.
Однажды в выходной Том предложил нам вместе убраться в теплице. Она определенно нуждалась в уборке. Мы принялись за работу, выкидывая опавшие листья, старые разбитые горшки и весь остальной прошлогодний мусор. Затем мы переставили растения и наполнили ведра свежим компостом. Когда мы уже заканчивали, я принялась рыться в своей коробке с семенами и впервые начала планировать, что посеять.
На следующий день, сразу после завтрака, я вышла на улицу, намереваясь заглянуть в теплицу и засеять для начала несколько лотков. Я пробыла там совсем недолго, когда вдруг почувствовала острую необходимость закопать хоть что-то в землю. На меня накатывала усталость, но, превозмогая ее, я работала, как будто все остальное не имело значения. К концу того дня салат, руккола, морковь, шпинат, свекла, капуста, кориандр, петрушка, базилик и многое другое – все это было посеяно в лотки или в огородные грядки. Я посадила и цветы – календулу, дельфиниум, душистый горошек и космею; все это уже не было образами в моем сознании, это было уже в почве, в реальности, и скоро должно было вырасти. Все предыдущие месяцы я словно была выброшена на пустынный берег и, подобно несчастному серферу, лишь наблюдала за набегающими волнами. Но в тот день я поплыла на волне времени – садового времени, – которое, с его сезонным притяжением и энергией нового роста, способно увлечь за собой.
В семенах уже заложен завтрашний день. Они дарят удовольствие от планирования и новых возможностей. Они дают вам возможность заглянуть в будущее, и это будущее вы легко можете себе представить.
Кроме того, вы знаете, что, что бы ни случилось, по крайней мере, салат и календула будут расти. Возможно, придется бороться с вредителями и плохой погодой, но вы можете подстраховаться, и, если что-то одно не удастся, другое наверняка взойдет и будет плодоносить.
Все время, самыми разными способами, мы инвестируем в неизвестное будущее, но, когда события будто сговариваются и жизнь выходит из-под контроля, трудно осмелиться мечтать. Сад – безопасное место для начала; кроме того, он дает вам структуру и дисциплину, поскольку в нем и речи нет о безграничных возможностях. Нет никакого смысла вести переговоры со сменой времен года или темпами естественного роста. Вы не можете замедлить их или ускорить. Вы должны подчиниться ритму садового времени, и должны работать в этих рамках.
Этот темп – наиболее волнующий весной и в начале лета. Как бы сильно это меня ни мотивировало, бывают моменты, когда повторяющаяся последовательность задач начинает напрягать, и, просто глядя на сад, я могу почувствовать усталость. Так и хочется сказать: «Не могли бы вы немного притормозить?! Можно нам еще одну недельку в этом месяце, пожалуйста?» Но потом я понимаю, что это мне нужно притормозить.
Мы говорим о чувстве времени, однако нет какого-то особого центра для его восприятия, нет органа чувств, который бы улавливал его течение[308]. Нейробиолог Дэвид Иглман, который исследует восприятие времени, называет его «распределенным свойством мозга». Он говорит, что оно «метасенсорно и существует поверх всех остальных чувств»[309]. По сути, мы переживаем течение времени через сложное переплетение эмоций, ощущений и воспоминаний. Это означает, что оно тесно связано с нашим самоощущением – на самом деле некоторые даже рассматривают восприятие времени как продукт нашего «я». Разумеется, наши чувства радикально меняют восприятие течения времени.
Мы можем жить настоящим, пребывать в прошлом и проецировать себя в будущее. Время – это конструкция, и наш жизненный опыт сильно зависит от того, как мы думаем о времени, а также от привычек, которые формируем в связи с ним. Время можно представлять как серию повторяющихся циклов или так, как мы это делаем в наши дни, – в его более современной, линейной форме.
Цикличность времени была первым способом его понимания и имела смысл для людей, которые жили в непосредственной связи с природой и землей. Циклическое время касалось не только смены времен года – самые ранние литературные произведения тоже имели циклическую форму. В мифах, легендах и народных сказках мы находим фигуру героя, который отправляется на поиски чего-то, а затем возвращается, чтобы рассказать о своих приключениях. Рыцари Круглого стола из повествования о короле Артуре – классический тому пример. Повествовательный цикл приводит героя к тому месту, с которого он начал, и только после его возвращения домой история связывается воедино. Эта циклическая повествовательная структура глубоко укоренилась в нашей психологической родословной, поскольку она восходит к образу жизни охотников и собирателей и байкам об их похождениях, рассказанным вечером у костра.
Разум не использует линейный подход ко времени, поскольку мозг является органом прогнозирования. Мы бесконечно возвращаемся в прошлое, чтобы осмыслить настоящее и предвидеть будущее. Если у нас период, когда мы поглощены какой-то деятельностью, или нас настигли быстро меняющиеся события, нам нужно в конце концов вернуться в более спокойное состояние, потому что только тогда мы сможем поразмыслить и усвоить то, что произошло. Парасимпатическое состояние покоя-и-усвоения относится как к физическому, так и к психологическому процессу, поскольку не только пища в нашем кишечнике, но и наши чувства нуждаются в «переваривании». Этот процесс отвечает за то, как мы строим нашу собственную историю. Если нам не хватает для этого времени и ментального пространства, пережитый опыт будет похож на фрагментированный или несвязанный ряд событий. В этом случае пережитому, а впоследствии и самой жизни будет не хватать смысла.
Сад – это место, которое возвращает нас к основным биологическим ритмам. Темп жизни – это темп растений; здесь мы вынуждены замедляться, а чувство защищенности и знакомое окружение помогают нам перейти к более рефлексивному состоянию ума. Сад тоже дает нам циклическое повествование. Времена года проходят свой круг, и у нас возникает чувство возвращения; что-то при этом меняется, а что-то остается прежним. В структуре сезонного времени есть свое утешение. Оно добрее к психике, поскольку позволяет вам учиться, давая второй шанс. Если что-то не получится в этом году, вы знаете, что можете попробовать еще раз в то же время в следующем году.
Линейное время более бескомпромиссно, и его свойство конечности труднее переживать; оно как стрела на фиксированной траектории, которая не признает потребности наших тел в отдыхе и восстановлении или того, что земля тоже нуждается в этом. Когда все сводится к использованию времени для максимальной отдачи, мы заботимся о том, чтобы не тратить его впустую, и остаемся с чувством, что у нас его недостаточно. В конечном счете мы пытаемся жить по часам, которые всегда стремимся обогнать.
Жизнь, состоящая из суеты и всплесков адреналина, может легко вызвать привыкание, а загнанное вглубь истощение, как это ни парадоксально, затрудняет отдых. Это может превратиться в способ убежать от проблем вместо того, чтобы разобраться с ними, поскольку легче поддерживать темп, вместо того чтобы замедлиться и подвести итоги.
В наш век быстрого питания, быстрых знакомств, заказа в один клик и доставки в тот же день – чем быстрее будут удовлетворены всевозможные потребности, тем лучше. Бесконечный поток сообщений, уведомлений, электронных писем и твитов требует от нас поглощения такого количества новой информации, и трудно оценить, что из этого по-настоящему актуально. Не хватает времени, чтобы переварить опыт, понять и тем более запомнить его, поскольку все наши индивидуальные и коллективные воспоминания все чаще передаются на аутсорсинг в облако хранения данных.
Наше ощущение времени тесно связано с объемом памяти, который закладывается на событие нашим мозгом. Так, время, проведенное в новых местах или в ситуациях, которые требуют, чтобы мы замечали множество деталей, всегда длится дольше – тогда мы формируем больше воспоминаний. Напротив, время, проведенное в Интернете, пролетает незаметно, потому что оно не требует такого пристального внимания, а потому воспоминания о нем не откладываются.
ebooksa