Наша автобиографическая временная шкала состоит из воспоминаний, однако наше представление о том, сколько прошло времени, часто бывает туманным. Это происходит потому, что память имеет гораздо более сильную связь с местом, нежели с хронологией часов. Вот почему мы часто не уверены в том, как давно что-то произошло, но безошибочно знаем, где это произошло. Благополучие наших далеких предков, живших в дикой природе, зависело от хорошего запоминания местности и местонахождения ресурсов, поэтому существуют эволюционные причины, по которым местоположение функционирует наподобие картотеки в нашей системе памяти. Как следствие, в течение нашей жизни места становятся тесно связанными с нашей автобиографической историей и нашим самоощущением.
Сейчас связи как со временем, так и с местом нарушены. Если мы захотим, то можем делать практически все что угодно в любое время суток и получить к этому доступ, где бы мы ни находились. Цифровой мир затрудняет полноценное проживание в том месте, где мы находимся: он заставляет нас всегда быть частично отвлеченными и частично находиться в другом месте. Кроме того, была нарушена дифференциация между рабочим временем и временем отдыха, дневным и ночным временем. Сон – это процесс, когда клетки микроглии в головном мозге выполняют свою восстановительную работу, но многим людям не хватает этой самой основной формы отдыха и времени на восстановление.
За последние пару десятилетий рост субъективной незащищенности в сфере труда и конкурентная культура переработок привели к резкому росту стресса на рабочем месте. В городах полно офисов, в которых люди трудятся до позднего вечера, и есть множество организаций, в которых поощряется не брать свой оплачиваемый отпуск полностью. Многие учителя, врачи и медсестры сталкиваются с возросшими требованиями к выполнению целевых показателей в сфере услуг, притом что требуемые показатели не обеспечиваются достаточными ресурсами. Какой бы ни была сфера деятельности, для людей стало нормой подвергаться риску эмоционального выгорания. Стресс в последнее время стал самой распространенной причиной, по которой люди берут больничный.
Эмоциональное выгорание – это то, что случается, когда не хватает времени на восстановление и теряется способность регулировать стресс. При этом увеличивается риск возникновения депрессии, а также ряда физических расстройств, включая болезни сердца и диабет. Физический или психический коллапс, вызванный переутомлением или стрессом, был назван выгоранием в 1974 году психологом Гербертом Фрейденбергером[310]. Один из важнейших центров лечения эмоционального выгорания и стрессовых расстройств с помощью садоводства находится в Швеции. За последние пятнадцать лет профессор Патрик Гран и его коллеги из Университета сельскохозяйственных наук в Алнарпе разработали интенсивную двенадцатинедельную программу садовой терапии. Они опубликовали многочисленные исследования, демонстрирующие преимущества того, что стало известно как «модель Алнарпа»[311].
Модель представляет собой междисциплинарный подход. Гран, имеющий опыт работы в ландшафтной архитектуре, спроектировал сад, а команда, состоящая из трудотерапевта, физиотерапевта, специалиста по психодинамической терапии и специалиста по садоводству, проводит саму программу. Большинство пациентов – женщины из таких сфер, как преподавание, уход за больными, медицина и юриспруденция, находящиеся в длительном отпуске по болезни и не получающие должного эффекта от других методов лечения. Как правило, это люди с высокими достижениями, добросовестные люди, чье здоровье пошатнулось из-за комбинации перегрузок на работе и в семье. Они страдают от хронической тревожности, а недостаток умственной и физической энергии приводит к тому, что им трудно сосредоточиться или принимать решения. Поскольку их самооценка сильно зависит от успешности их работы, они к тому же борются с чувством вины и стыда из-за того, что не работают.
Терапевтический сад Алнарпа огорожен красно-коричневым штакетником и расположен на краю университетского городка. Программа проводится в деревянном здании традиционного стиля в центре участка площадью два гектара. Главная комната оформлена в простом, домашнем стиле и выходит на деревянную террасу с видом на грядки с овощами. С нее открывается также просторный, привлекательный вид на луг и лес. Стоя здесь, вы не чувствуете, что это помещение является частью университета или что поблизости находится оживленный кампус; только отдаленный шум движения на шоссе нарушает ощущение полного уединения.
В саду есть как дикая природа, так и культурные растения, поскольку на каждом этапе лечения у людей разные потребности. Зоны для выращивания включают в себя две теплицы, а также ряды приподнятых и низкоуровневых грядок для овощей, фруктов и трав. Более дикие части сада предлагают ощутить природу без необходимости что-либо делать. Есть также несколько так называемых «садовых комнат», где люди могут побыть в одиночестве.
Участники программы, большинство из которых раньше не занимались садоводством, посещают занятия по утрам четыре раза в неделю в течение двенадцати недель. После нескольких дней обустройства психотерапевт советует им выбрать спокойное место, где они могли бы проводить время в одиночестве. Некоторые выносят матрасы в более дикие уголки сада, другие используют гамак, качели или одну из скамеек в садовых комнатах. Из-за своей болезни они оторвались от своих тел и от мира. Теперь им нужно найти способ, как на самом базовом уровне восстановить этот контакт с помощью своих чувств и ощущений.
В одной из «садовых комнат» есть особенно уютный небольшой лесной уголок с гамаком, натянутым между деревьями. В мае эта часть сада выглядела зеленой и свежей, с белыми тюльпанами в цвету. Гамак как раз только повесили. Перед ним растет мискантус, создавая уединенное место для отдыха и покоя, а в воздухе витает коричный аромат от дерева Кацура по соседству. В этом лесном уголке также есть пруд, окруженный замшелыми камнями, с большим валуном на одном его конце.
Присутствие деревьев, камней и воды играет важную роль в дизайне сада, в основу которого частично легли работы американского психиатра и психоаналитика Гарольда Сирлза. Он считал, что наша способность постигать глубинные смыслы через мир природы часто раскрывается только тогда, когда мы находимся в кризисе[312]. Для того, у кого контакт с собственной жизнью нарушен, связь с гораздо более простой формой жизни дает столь необходимое чувство воссоединения. Сирлз определил иерархию сложности взаимоотношений, где отношения с людьми являются наиболее сложными, за ними следуют животные, затем растения, потом камни. Сирлз писал в 1960-х годах, но даже в то время его беспокоила та степень, с которой технологии вставали на пути общения людей с природой. «За последние десятилетия, – писал он, – мы перешли от жизни в мире, в котором живые творения природы либо преобладали, либо всегда находились рядом с нами, к жизни в среде, где доминирует технология, которая удивительно мощна и тем не менее мертва».
Йохан Оттоссон, который работает с Граном, испытал это на собственном опыте почти двадцать лет назад, когда его сбили с велосипеда и он получил тяжелую травму головы с последующей инвалидностью. Позже он написал о своем опыте в статье «Важность природы в преодолении кризиса», которая легла в основу работы в Алнарпе[313].
Оттоссон описывает то, как травма повергла его в состояние глубокой психологической разобщенности. Когда он начал оправляться от полученных увечий, то стал гулять в парке, окружавшем больницу, где он проходил лечение. Здесь он наткнулся на большой «нетронутый камень»[314], который, казалось, каким-то образом «говорил» с ним. Укрытый «покрывалом из лишайника и мха», этот камень дал ему первое после несчастного случая ощущение «спокойствия и гармонии». Постоянно возвращаясь мыслями к камню, Оттоссона сформировал с ним отношения, которые позволили ему постепенно снова открыться миру. Все в его жизни изменилось за долю секунды. Вневременное свойство камня оказало на него успокаивающее и стабилизирующее воздействие: «Камень был там задолго до того, как мимо прошел первый человек. Затем прошло бесчисленное множество поколений, у каждого из которых были свои жизни и судьбы».
Сотрудники в Алнарпе регулярно подчеркивают необходимость вернуться к более простым отношениям с деревьями, водой или камнями. Участники программы вольны выбирать, с кем хотят общаться, и время от времени кто-нибудь обязательно забирается на плоскую вершину большого валуна у пруда, чтобы посидеть там. Когда они подобным образом находят безопасный способ начать взаимодействовать с миром, это помогает им выйти из своего замкнутого состояния. Через неделю или две к участникам начинает возвращаться любопытство, и они начинают исследовать остальную часть сада. Это, в свою очередь, открывает множество возможностей для собирательства: в частности, очень популярна дикая земляника.
Примерно через шесть недель у большинства участников улучшается качество сна, повышается физический и умственный тонус. Их показатели по рейтинговой шкале, определяющей ощущение своих возможностей и эмоциональной устойчивости, также демонстрируют определенное улучшение. Они способны дольше заниматься садовыми работами, что помогает снять мышечное напряжение, от которого страдают многие из них. Частично их состояние внутренней рассогласованности обосновано тем, что они уже давно перестали прислушиваться к предупреждающим сигналам своего тела. Теперь же им рекомендуется настраиваться на них и делать перерывы, когда они чувствуют усталость.
Многие садовые работы имеют однотипный, повторяющийся характер, что позволяет участникам обрести чувство ритма. Когда это происходит, разум, тело и окружающая среда могут объединиться и функционировать в гармонии. Вхождение в так называемое «состояние потока» восстанавливает силы сразу на нескольких уровнях.
Оно усиливает функционирование парасимпатической системы и оздоравливает мозг за счет повышения уровня целого ряда антидепрессивных нейротрансмиттеров, таких как эндорфины, серотонин и дофамин, а также за счет повышения уровня BDNF. В совокупности это дает приятную и расслабленную сосредоточенность.
Состояние потока было впервые описано психологом Михаем Чиксентмихайи в 1980-х годах, когда он проводил исследование характеристик эмоционально удовлетворяющей работы. Он определил, что спортсмены, художники, музыканты, садоводы, ремесленники и многие другие занимаются деятельностью, в которой они могут попасть в так называемую «зону» и почувствовать себя единым целым с тем, что они делают. В результате, как описывает Чиксентмихайи, «эго отпадает. Время летит незаметно. Каждое действие, движение и мысль плавно вытекают из предыдущего»[315]. Поток возникает не при всех ритмичных действиях, поскольку, если они захватывают человека недостаточно, ум все еще может размышлять о других вещах. Чиксентмихайи установил, что состояние потока с большой долей вероятности будет возникать при совпадении навыков и задач, когда задача является ни слишком легкой, ни слишком сложной.
Технологии проникают в нашу жизнь и задают ее темп. Возможно, трудно найти свой ритм, когда вам приходится ждать ответа компьютера или когда сеть работает вяло. Но если вы работаете руками или используете свое тело для выполнения какой-либо задачи, то здесь нет посредника, вы находитесь в прямой связи с материальным миром и можете сами задавать темп. Люди часто описывают приятное чувство, когда они «теряют ощущение себя», полностью погружаясь в какую-либо деятельность. Такое состояние естественности и непринужденности возникает из-за того, что состояние потока сопровождается замедлением активности в префронтальной коре – феномен, известный как временная гипофронтальность. Это означает, что пока она длится, мы меньше занимаемся самоанализом. Хотя нам всем нужно время, в течение которого мы чувствуем себя свободными от самокритики и осуждения, для тех, кто страдает депрессией и тревогой, такие периоды приносят особое облегчение, поскольку цепи самоконтроля, связывающие лобную кору с миндалиной, в этих условиях гиперактивны. По мере восстановления связей со своим телом и чувствами участники программы в Алнарпе все больше начинают соприкасаться и с более глубокими, непроработанными эмоциями, связанными с определенными аспектами их прошлого, которые они ранее не могли признать. Некоторые способны выразить эти чувства на групповых занятиях или индивидуальных встречах со своим терапевтом, другие же удаляются в укромные уголки сада, где незаметно и неслышно могут дать волю своим эмоциям.
После этой стадии эмоционального катарсиса начинается новая фаза, в которой символическое значение садоводства выходит на первый план, выводя садовую терапию на новый уровень[316]. У каждого человека эта фаза начинается по-разному, в зависимости от истории его жизни и конкретных проблем. Уход за саженцами может помочь кому-то осознать, как мало он заботился о себе. Выдергивание сорняков, например, стимулирует внутренний процесс избавления от токсичных чувств, а работа с компостной кучей укрепляет веру в то, что хорошее может следовать за плохим. Терапевты понимают, что многое из этого происходит на бессознательном уровне, и помогают людям выразить свой опыт словами.
Последние несколько недель программа в Алнарпе уделяет больше времени групповым занятиям. Фокус смещается на социальное общение, и к этому моменту участники, как правило, уже готовы справиться со взаимодействием с окружением. Последующее исследование[317] показало, что год спустя более 60 процентов участников вернулись к какой-либо работе или учебе, а их визиты к семейному врачу сократились в среднем с тридцати в год до пяти. Поскольку проект помогает людям, находящимся в длительном отпуске по болезни, вернуться на работу, модель Алнарпа была признана муниципальным советом как экономически эффективное вмешательство и поддержана.
ebooksa