– Идрис! Солнце по голове ударит, не доедешь, – закричал ему худощавый Бахадур, развалившийся под обрывом в одних полотняных штанах; он следил, чтобы скот не увлекло течением.
– Я всю жизнь не надевал иной одежды и до сих пор жив-здоров, как видишь. С чего бы мне привычки менять? – Черный вскочил на вороного жеребца и тронул бока коленями. Конь порысил прочь.
Верхом не так пекло, ветерок забредал под просторную рубаху, остужал. Через три версты показалась гроздь коричневых юрт, выросшая у подножия холма. Идрис подъехал к крайней, спешился.
– Ассалам уалейкум, – прокричал в никуда, и тут же из юрт потянулись растрепанные сонные хозяева.
– Проходи-проходи, – засуетился гололицый босяк в драной тюбетейке, – отдохни с дороги.
– Я не устал, Гани, – отбрил его черный, но все‐таки зашел – наверное, не хотел оповещать любопытную округу о своих делах. – Срок, что я давал тебе, миновал. Пора возвращать долг.
– Идрис-ага, сам посмотри, в степи джут, ничего не родится, скот дохнет. У меня семь ягнят пали. Чем кормиться? Как жить?
У приподнятого полога юрты заворошилось тряпье, стало разглядывать гостя черными глазенками. С улицы в спасительную темень нырнула тощая женщина с огромным животом, увидела гостя, молча поклонилась и пошла шуметь пустым бурдюком.
– Гульбахыт, не греми попусту, нет у нас кумыса и никакого угощения нет для дорогого гостя, – остановил ее муж.
Женщина послушно села рядом с ребенком, вытащила пряжу, начала перебирать.
– Я срок давал до Наурыза[82]. Потом еще три раза отодвигал. Ты должен понимать, Гани, что я не могу раздавать милостыню всей степи. Мы договорились, что ты отдаешь корову. На том и порешим. – Черный нагнулся, чтобы выйти, но хозяин вцепился в рукав, не пустил.
– Нет, Идрис-ага, не могу отдать корову. Чем питаться будем? Овец нет, кобыла нежеребой осталась. Помощи ждать неоткуда, только на корову надежда.
– А мне какая печаль, если ты весь скот на мясо пустил? Нечего в долг брать, раз отдавать не собираешься.
– Хочешь, я к тебе батрачить пойду? – Пустые обреченные глаза Гани загорелись.
– Ты? Батрачить? Да ты и мой скот на тот свет отправишь! – Идрис криво усмехнулся. – Нет, упаси Аллах от таких работничков.
– А жену мою возьми! Она кобыл доить будет.
– Да хватает у меня ртов, не надо мне. Все, забираю корову.
– Нет, Идрис-ага. Пожалей, у меня пятеро детей, шестой на подходе. Возьми старшую в жены, пусть будет токал тебе.
– Сколько ей лет? – В зеленых глазах мелькнуло любопытство.
– Скоро двенадцать, но она о-го-го у меня! – Из-под тряпья раздался сдавленный писк.