Й. Штэрке[166] (там же) приводит пример, когда художник, нисколько не сомневаясь, ошибочно захватывает другой предмет вместо задуманного, что приводит к тяжелейшим последствиям:
«В одном рассказе Хейерманса[167] встречается пример неправильного выбора или, точнее говоря, ошибочного захвата предмета, которое автор использует в качестве драматического мотива.
Этот рассказ называется „Том и Тедди“. Он повествует о паре ныряльщиков – мужчине и женщине, выступающих в специализированном театре и долгое время пребывающих под водой, которые исполняют различные трюки в металлическом водоеме с окнами в стенках. С недавних пор женщина поддерживала близкие отношения с другим мужчиной – дрессировщиком. Прямо перед представлением мужчина-ныряльщик застает их с поличным в раздевалке. Следует молчаливая сцена с обменом угрожающими взглядами, а ныряльщик говорит: „До скорого!“ Начинается представление. Ныряльщику предстоит совершить труднейший трюк: ему придется оставаться две с половиной минуты под водой в герметически закрытом ящике. Этот трюк они уже неоднократно проделывали: ящик запирался, а Тедди показывала ключ публике, контролирующей по своим часам время трюка. Она даже пару раз роняла ключ в резервуар, потом быстренько, чтобы не опоздать своевременно открыть ящик, ныряла за ним.
В тот вечер 31 января Тома, как всегда, заперли маленькие ручки резвой и крепкой женщины. Он улыбался за окошком ящика, она поигрывала ключом и ждала его предупреждающего сигнала. В кулисах стоял дрессировщик в своем безупречном фраке, со своим белым галстуком и хлыстом. Чтобы привлечь ее внимание, он коротко выдохнул: „Третий“. Она оглянулась и неловким движением человека, чье внимание отвлечено, бросила ключ вверх с такой силой, что он точно за две минуты двадцать секунд (отлично рассчитано) упал рядом с бассейном в полотнище флага, прикрывавшего стеллаж для обуви. Никто этого не видел, да и не мог видеть. У смотревших из зала случился обман зрения: каждому виделось, что ключ соскользнул в воду, театральные же служащие этого не заметили, потому что флаг приглушил звук падения.
Улыбаясь и нисколько не колеблясь, Тедди перебралась через борт водоема. С улыбкой опустила в него приставную лестницу – бортик это вполне выдержал. Все так же улыбаясь, она исчезла за стеллажом, чтобы там поискать ключ, а когда сразу его не нашла, то нагнулась с отсутствующим выражением лица, словно говоря: „Боже мой! Как мне все это надоело!“ к лицевой стороне флага.
Тем временем за окошком Том странно гримасничал, как будто начал беспокоиться. Стали видны белизна его искусственных зубов, покусанные губы под подстриженными усами, забавные пузыри воздуха, появляющиеся обычно у людей при поедании яблок. Были видны бугорки и выемки его бледных лодыжек, а люди улыбались – в этот вечер им довелось много смеяться.
Тут в зале возникло замешательство и шарканье ног, потому что служители театра и дрессировщик пустились на поиски ключа, а занавес опустили прежде, чем крышка ящика была открыта.
Появились шесть английских танцовщиц, потом мужчина с пони и обезьянами. Ну и так далее.
Лишь на следующее утро публике стало известно, что случилась трагедия, а Тедди стала вдовой…
Из этой выдержки следует, как превосходно сам художник должен был понимать симптоматические действия, чтобы представить нам так досконально более глубокие причины приведшей к гибели неловкости».
IX
Симптоматические, или случайные, действия
Описываемые до сих пор действия, в которых мы признали осуществление некоего бессознательного намерения, проявляются как расстройства других – преднамеренных – действий и оправдывают себя отговоркой о неумелости. Случайные действия, о которых теперь пойдет речь, отличаются от действий с ошибочным захватом вещей только тем, что пренебрегают опорой на какие-то осознанные замыслы, а значит, не нуждаются в оправдании. Они возникают сами по себе и становятся вполне приемлемыми, потому что у них не предполагается наличия ни цели, ни намерения. Их совершают «ничего при этом не думая», как говорится, «чисто случайно», «чтобы только руки чем-то занять» и рассчитывают на то, что подобное «пояснение» положит конец расспросам о смысле подобного действия. Чтобы обрести такое редкостное положение, эти действия, не требующие больше оправдания неумелостью, должны соответствовать определенным условиям: они должны быть
Я собрал большое количество таких случайных действий (собственных и других людей) и после основательного исследования отдельных примеров полагаю, что скорее они заслуживают названия
Богатейший урожай таких случайных, или симптоматических, действий получают при психоаналитическом лечении невротиков. Не могу удержаться и не привести примеры, полученные таким путем и свидетельствующие, как далеко заходят и как тонко приводятся в действие детерминанты этих неприметных происшествий энергией бессознательных мыслей. Граница, отделяющая симптоматические действия от ошибочных захватов вещей настолько неопределенная, что эти примеры я мог бы привести и в предыдущей главе.
1) Одна молодая женщина рассказывает, как во время психоаналитического сеанса ей пришло в голову, что вчера, подстригая ногти, «она откромсала крошечный кусочек пальца, когда пыталась отрезать тонкую кожицу в ложе ногтя». Это вроде бы настолько неинтересно, что с удивлением задаешься вопросом, для чего вообще об этом вспоминать или рассуждать, и склоняешься к предположению, что пришлось иметь дело с симптоматическим действием. И действительно, речь шла о безымянном пальце, с ним и случилась эта мелкая незадача, с пальцем, на котором носят обручальное кольцо. Кроме того, это была годовщина ее свадьбы, что придало ранению кожицы совершенно определенный, легко улавливаемый смысл. В то же время она рассказала еще и сновидение, намекавшее на неумелость ее мужа или на ее фригидность как женщины. Но почему она повредила безымянный палец левой руки, ведь обручальное кольцо носят на правой. Ее муж – юрист, доктор права [игра слов: Recht – право, Rechte – правая рука], а ее тайной симпатией во время девичества был врач (говоря в шутку: «Доктор пойти налево»). Фраза «Ehe zur linken Hand» (буквально «брак на левую руку») имеет вполне определенный смысл – «неравный брак».
2) Молодая незамужняя женщина рассказывает: «Вчера я нечаянно разорвала стогульденовую банкноту на две части и одну из них отдала навестившей меня даме». Следует ли это считать симптоматическим действием? Более тщательное расследование раскрывает следующие детали. Стогульденовая банкнота: хозяйка дома посвящает часть своего времени и состояния благотворительной деятельности. Вместе с еще одной дамой она заботится о воспитании осиротевшего ребенка. Банкнота в сто гульденов – это присланный той, другой дамой взнос, который хозяйка вложила в конверт и до времени оставила на своем письменном столе.
Ее посетительница – уважаемая дама, помогающая хозяйке в одном из других благотворительных деяний. Она собиралась записать фамилии лиц, к которым можно было обратиться за пожертвованиями. Под рукой не оказалось бумаги, так что моя пациентка схватила конверт с письменного стола и, не вспомнив о его содержимом, разорвала пополам; одну из половин оставила себе, чтобы иметь дубликат имен, другую передала визитерше. Отметим безобидность этой несообразной акции. Ведь известно, что банкнота в сто гульденов ничего не теряет в ценности, будучи разорванной, если ее можно полностью составить из обрывков. Тому, что дама не стала бы выбрасывать свой кусок бумаги, порукой была важность записанных на ней имен, не приходилось сомневаться и в том, что она вернет ценное содержимое, как только увидит его.
Однако какие же неосознанные мысли призвано было выразить это случайное действие, ставшее возможным в результате забывчивости? Визитерша имела совершенно определенное отношение к нашему лечению. В свое время именно она рекомендовала меня в качестве врача, и если не ошибаюсь, то моя пациентка считала себя обязанной ей за этот совет. Не должна ли половинка банкноты символизировать что-то вроде гонорара за это посредничество? Это было бы, право, довольно удивительно.
Но к этому присоединяется материал и иного рода. Несколькими днями ранее «посредница» спросила у одной родственницы, не хочет ли милостивая государыня близко познакомиться с неким достойным господином, а в то утро, за несколько часов до нанесения визита возможного жениха, было получено письмо с предложением сватовства, послужившее хорошим поводом для веселья. Когда же теперь дама начала разговор, осведомившись о самочувствии моей пациентки, та, видимо, подумала: «Подходящего врача ты мне, правда, уже насоветовала, но если сумеешь помочь и с подходящим мужем (а тем самым и с ребенком), я была бы тебе еще более благодарна». Из-за этой подвергшейся вытеснению мысли обе посредницы слились у нее воедино, и она вручила гостье гонорар, который в своей фантазии собиралась передать другой. Такое решение проблемы станет совершенно неоспоримым, если я добавлю, что как раз накануне вечером я рассказывал ей о таких случайных, или симптоматических, действиях. Она же воспользовалась первым же подходящим поводом, чтобы произвести что-то подобное.