– Знаю, – улыбнулась тетя Ханна, – а кстати, где она сегодня?
Билли задумчиво наморщила лоб.
– Кажется, поехала смотреть апартаменты в Кембридже. Честно говоря, тетя Ханна, по утрам она разглядывает дома, днем – мебель и ковры, а по вечерам – планы строительства, и мне никак не удается заставить ее заняться своим гардеробом. Я никогда еще не встречала невесты, такой же равнодушной к своему приданому, как Мари Хоторн – а до ее свадьбы осталось меньше месяца!
– Но она же ходила с тобой по магазинам раз или два после своего возвращения. И она говорила, что покупала себе приданое.
Билли расхохоталась.
– Да уж! Ладно, я расскажу, что она купила себе в приданое в первый же день. Мы собирались приобрести две шляпы, немного кружева на подвенечное платье, крепдешин [14] и тюль для вечернего платья и шелка на два кушака, и что же мы купили? Новомодную сбивалку для яиц и набор форм для кексов! Мари немедленно бросилась в посудный отдел, и я не смогла выманить ее оттуда. На следующий день я не поддалась ее мольбам, хотя ей страшно были нужны терка для мускатного ореха и ложечка для соды! Она, конечно, ходила по магазинам, но что толку.
Тетя Ханна задумалась.
– Но она должна была хотя бы начать готовиться!
– На самом деле, она почти все уже сделала, я сама видела. Конечно, ее наряды очень просты. У Мари совсем немного денег, и она не позволяет мне сделать для нее даже половину того, что я хотела бы. Но все-таки она скопила немного, и мне удалось убедить ее, что приданое не может состоять из сбивалок для яиц, и что Сирил хотел бы видеть ее красивой. Это имя действует на нее магическим образом, и я научилась этим пользоваться. Думаю, если бы я сказала, что Сирил одобряет короткие стрижки и близорукость, она остригла бы свои золотые локоны и напялила очки.
Тетя Ханна засмеялась.
– Какой же ты еще ребенок, Билли. И кстати, Мари не единственная в доме, на кого действуют магические имена.
Билли покраснела.
– Ну конечно, любую девушку заботит мнение того, кого она любит. Я бы сделала для Бертрама все, что угодно.
– А кто та юная дама, с которой Бертрам разговаривал вчера вечером, когда отошел от нас?
– Мисс Уинтроп. Маргарет Уинтроп. Бертрам пишет ее портрет.
– Ах, вот это кто, – пробормотала тетя Ханна. – Она, надо сказать, хороша собой.
– Да, – весело ответила Билли и даже пропела несколько слов, тщательно выбирая иголку из своей корзинки.
– В ее лице есть что-то особенное, – громко сказала тетя Ханна.
Песенка неожиданно оборвалась, перейдя в нервный смешок.
– Боже мой! Интересно, каково это – иметь особенное лицо. Бертрам говорит о ней то же самое. Утверждает, что пытается «ухватить» эту странность. Интересно, а если он ее ухватит, мисс Уинтроп ее лишится? – слова были легкомысленные, а вот голос дрожал.