Какая предусмотрительная женщина, право слово!
– А душевную? – прошелестела Лидия с надеждой.
– Для души тебе нужен херес! – Она махнула рукой, подзывая подавальщика.
– Ох, я забыла, что мне надо покормить питомца. – Я попыталась дать деру.
– Разве к вам два раза в день не приходит зверолов? – Марджери изогнула ухоженные брови.
– Приходит, – созналась я под ее внимательным взглядом. – Я еще хотела почитать. Очень интересная книжка.
– Интереснее, чем судьба страдающей Лидии?
Они обе посмотрели на меня с укором. Понятно, что в искусстве манипуляций Марджери дала бы фору даже прожженному мошеннику, но Лидия-то когда успела поднатореть?
– Хотя бы в дамскую мне можно выйти? – кисло буркнула я, словно отпрашивалась у строгой преподавательницы немедленно отправиться в известное место.
– Мы тебя подождем, – улыбнулась мадам и отбрила подошедшего было подавальщика: – Почему не подали карту вин?
Я улизнула в дамскую комнату и, чувствуя себя шпионом на задании, специально спряталась за расписанной цветами ширмой, скрывающей две медные раковины.
В комнату кто-то вошел. Хотелось верить, что не Марджери.
– Делают вид, что ничего не происходит! – с ехидством заговорил незнакомый девичий голос.
– Им приходится держать лицо, – хмыкнула другая девушка.
– Объясните, что я пропустила, пока сидела в этом забытом святыми угодниками домике и ждала, когда отец настреляется по белкам! – всполошилась третья.
– Лиззи, ты не в курсе? Я слышала, как маменька говорила мадам Прэйм, что в Сиал на днях приехала Миранда Фарнет, любовница Филиппа Торна.
Кровь отхлынула от лица. В груди резануло, словно меня вдруг настиг сердечный приступ. Хорошо, что не паралич, иначе рухнула бы под столешницу с раковинами. Я бросила взгляд в зеркало в богатой раме и не сразу в бледной, как привидение, девице с окаменевшим лицом узнала себя.
– У Торнов же медовый месяц! – возбужденно охнула та, кого назвали Лиззи.
– В том-то и пикантность! – с торжеством воскликнула первая сплетница. – Маменька сказала, что жену Торна видели в холле вместе с Мирандой. Они о чем-то очень мило беседовали.
Перед мысленным взором появилась красивая элегантная женщина в красном, и, как в насмешку, прозвучали слова Филиппа, сказанные таким ледяным тоном, что мигом веришь, будто он ни при чем: «Я не обязан помнить всех, кто со мной знаком».