– Не больно? – шелестит его тихий голос.
– Ви-и-ик… А ты можешь задавать свои дурацкие вопросы и двигаться одновременно?
– Могу. Но ты мне скажи, обязательно скажи, если будет больно…
– Двигайся, черт тебя подери! – Она резко обхватывает его бедрами.
Даже железное самообладание, замешанное на страхе причинить боль любимой, может исчерпаться. Он начинает медленно, но быстро теряет себя. От того, как она прогибается под ним, как вжимается в него, как впиваются в его плечи ее ногти. И ее всхлип, такой жалобный, такой знакомый. Замер, парализованный ужасом.
– Больно?
– Еще раз спросишь – укушу!
Он вздрагивает, дыхание пресекается.
– Кусай!
Ее зубы с наслаждением впиваются в теплое соленое плечо. Его шипящий выдох.
– Еще раз остановишься – укушу до крови!
Он срывается снова. Уже не может остановиться. Но, похоже, она этого и не хочет. И это выносит ему мозг.
Его удерживает от окончательного падения какая-то тонкая ниточка. Сотканная из дрожи ее тела. Из ее стонов, всхлипов, шумного дыхания. Из напряжения ее живота. Такая жаркая, сладкая, сводящая его с ума… Его Наденька… Должен ее дождаться, хочет с ней, вместе…
Изогнувшись, он опускает руку между их телами. Прижимает пальцем там, где горячо и влажно бьется ее пульс. Совсем громкий стон. Она резко выгибается под ним. Не отпускает ее, помогает, гладит там. Смертельно хочет, что бы она с ним, а он уже не может больше сдерживаться, но с ней, только с ней. И сейчас нет ничего важнее: чтобы они вдвоем, чтобы она с ним…
Дыхание срывается. Миры рушатся. И Наде не остается ничего другого, как снова…
…Улететь. Неудержимо, долгожданно, с ним. Вик, не сумев сдержать себя, падает на нее, еще вздрагивающую под ним. Перестук сердец, переплетаются светлые и темные влажные локоны, смешивается редкое рваное дыхание. И на какое-то время они замирают.
Он не раз представлял себе, как бы это могло у них быть. Мечтал, потому что больше у него ничего не было. И потому что не мог иначе. Почему-то в его мечтах она всегда была внизу, под ним. И его нелепо и смешно всегда волновало, как бы не придавить ее. Она такая маленькая, а он… он – нет. Именно поэтому он довольно быстро, будто на рефлексе, как только начал хотя бы немного соображать, перевернулся на спину. Не отпуская ее от себя, даже не покидая. Она довольно выдохнула ему в грудь, будто всегда так лежала на нем. Потерлась щекой. Говорить не хочется ни ему, ни ей. После всего, что было, словами добавить уже нечего. Он гладит ее волосы, она ласкает дыханием кожу на его груди.
А потом, спустя какое-то время… Ласка ее дыхания становится совсем неощутимой, тихой. И тело ее на нем… такое расслабленное.
– Надя?..
Тишина в ответ. Заснула. И негромко, ей в макушку: