Третьего апреля Филипп внезапно заявил о своём намерении покинуть Мадрид. Во второй половине дня он простился с Хуаной Австрийской и французским послом в покоях королевы. Филипп должен был сопровождать Елизавету в её путешествии до Бургоса, но королевская чета могла встречаться только в городах и дворцах, достаточных для размещения их свит. Перед своим отъездом король ознакомил Елизавету с её маршрутом, приказав ей ни в коем случае не отклоняться от него, после чего пообещал, что они скоро встретятся. В тот же вечер, в сумерки, король выехал из Мадрида в Эскориал, взяв с собой Альбу. Посол Сен-Сюльпис решил отправиться следом за королём, поскольку испанские чиновники и поставщики были на пределе своих возможностей, чтобы обеспечить такую кавалькаду. Однако он оставил верного человека наблюдать за путешествием королевы. На всякий случай, маркиз выступил с торжественной речью, в которой снова заверил Филиппа II в своём желании укрепить мир в ходе встречи.
Девятого апреля королева отправилась в путь. Огромное количество людей собралось перед дворцом, чтобы проститься с ней. Хуана проводила невестку к её коню и горько плакала во время прощания с ней. Дон Карлос помог мачехе сесть на лошадь, и после самого нежного прощания королева в сопровождении эрцгерцогов и дона Хуана Австрийского направилась к своему первому месту привала, расположенному на расстоянии трёх миль от Мадрида. В свиту королевы входили ещё не все лица, назначенные для участия в празднествах в Байонне, так как многие дворяне и прелаты присоединились к кортежу по пути. Десятого апреля Елизаветв прибыла в Гвадерраму, где к ней присоединился король, который выразил большую радость при встрече со своей супругой. На следующее утро королевская пара рассталась, король отправился в монастырь Гизанда, куда прибыл в понедельник на Страстной неделе. Филипп доверительно сообщил супруге название монастыря, куда он намеревался отправиться, чтобы провести Страстную неделю, хотя у него была привычка держать это в секрете от всех, чтобы он мог беспрепятственно заниматься своими молитвами. В Гизанде Филиппа встретили дон Карлос и принц Эболи, а затем придворные установили, что троица тайно отправилась в Эль-Парраль Сеговию.
– Этот самый католический монарх, – говорит современный историк, – ежедневно присутствовал на заутрене и никогда не пропускал чтение римского требника. Более того, у него была привычка преклонять колени в молитве три раза в день – в шесть часов утра или в семь, в зависимости от времени года, в полдень и вечером, когда звонит колокол для индульгенций. Остаток дня этот великий король занимался написанием депеш своей собственной рукой, или он совершенствовал себя, читая какую-нибудь благочестивую книгу, или размышлял, когда он не председательствовал на совете.
Простившись с мужем, Елизавета добралась до монастыря Ла Мехорада, недалеко
от города Ольмедо, где решила отдохнуть и принять участие в церемониях Страстной недели. В понедельник 20 апреля королева направилась в Медину-дель-Кампо, где местные жители потратили 70 000 дукатов на её приём. 24 апреля она въехала в Тордесильяс, где её с большой радостью встретили муж и пасынок. Королевская чета провела два дня в мрачной крепости-монастыре, где когда-то томилась несчастная Хуана Безумная, бабушка короля. Причиной этой задержки была просьба властей Вальядолида, чьи приготовления к первому визиту королевы в их город ещё не были завершены. Королева въехала в Вальядолид верхом на лошади 29 апреля и проследовала в королевский дворец, где была принята королём и вельможами, которые специально приехали сюда на встречу с ней. По этому случаю присутствовали самые уважаемые жители города и его окрестностей, которые, по словам Сен-Сюльписа, «все устремились вперёд, чтобы поцеловать руку Её Католического Величества, демонстрируя свою любовь и уважение к ней больше, чем к любой другой королеве, когда-либо правившей в Кастилии». Жилище королевской четы было окружено прекрасными садами и рощами, которые по размерам соперничали со знаменитым Кампо-Гранде в Вальядолиде. Каждый день Елизавету развлекали то турниром, то боем быков или фейерверком. Её появление было встречено бурными аплодисментами, «которые, – писал посол, – доставляют явное удовольствие королю, её мужу». При этом Сен-Сюльпис описывает молодую королеву как красивую, великолепно одетую и весёлую. После обеда, в то время как Филипп был занят со своим государственным советом, Елизавета, всегда сопровождаемая доном Карлосом и доном Хуаном Австрийским, решила прогуляться по Кампо и посетила главные монастыри и дворцы дворян, «которых, – по утверждению маркиза, – в этом Вальядолиде больше, чем в любом другом городе Испании».
Но пока испанский двор таким образом развлекался, Екатерина и её сын, уставшие от своего долгого пребывания в Бордо, отправили срочные письма своему послу, чтобы ускорить продвижение королевы. Сен-Сюльпис попросил аудиенции у королевской четы. Филипп ответил на заявление несчастного посла, который трудился так, как никогда прежде:
– Мы умоляет их христианские величества поверить, что ускорили бы отъезд Её Величества, насколько это было бы возможно, но, поскольку народ Вальядолида видел королеву, свою госпожу, впервые, она не могла просто проехать по городу.
Правда, потом король добавил, что после Вальядолида и Бургоса ничто больше не сможет прервать путешествие Елизаветы. В свой черёд, она попросила Сен-Сюльписа написать королеве-матери:
– Всё то время, когда я не наслаждалась её обществом, тоже казалось мне утомительным, и всё же я не могла ускорить своё путешествие из страха внушить королю, моему господину, мысль о том, что мне не терпится покинуть его общество, о чём, по правде говоря, я должна была бы глубоко сожалеть.
– Тем не менее, мадам, – добавил Сен-Сюльпис в качестве извинения, – причина, по которой их величества остаются так долго в Вальядолиде заключается в надежде, что город преподнесёт им подарок, который поможет покрыть большие расходы на это путешествие. Они пробыли здесь уже восемь дней, и ни один реал не появился. Власти Бургоса, однако, прислали королю подарок в размере 30 000 дукатов.
Опасаясь, что испанцы под пустячным предлогом в любой момент могут отменить встречу, Екатерина Медичи попросила посла неусыпно следить за передвижениями своей дочери, добавив:
– Мне кажется, они насмехаются над нами.
7 мая Сен-Сюльпис направил Екатерине Медичи целый меморандум, в котором рассказал о беседе с католическим королём по поводу присутствия в Байонне принца Конде, выразившего желание приветствовать там Елизавету. Тем не менее, Филипп II был непреклонен: если нежелательные ему люди приедут в Байонну, его жена сразу вернётся домой. Поэтому Сен-Сюльпису пришлось отправить письма Конде и другим «нежелательным лицам», дабы предупредить их о кознях «упрямых и жёстких» испанцев.
Тем временем двор Карла IX 3 мая покинул Бордо, чтобы отправиться в Мон-де-Марсан, куда прибыл 9-го числа. При этом королева-мать не скрывала своей радости по поводу того, что она скоро увидит свою дочь. А 16 мая посол отправил Елизавете письмо матери, гарантировавшее отсутствие в Байонне протестантских вождей. Отныне ничто не могло помешать их встрече!
– Я приду и поцелую Вам руки в Бургосе от имени всей Франции, которая ждёт Вас с распростёртыми объятиями на границе, – написал Сен-Сюльпис Елизавете.
Однако, прибыв 20 мая в Бургос, Филипп и Елизавета узнали, что в Тардахосе, небольшом местечке в шести милях от них, от чумы в городе умерло двадцать пять человек. Из-за этого король приказал изменить маршрут, чтобы его жена пересекла Наварру по пути в Сен-Жан-де-Люз. Путешественники отправились в Сорию, где они ненадолго задержались, вероятно, для сбора лиц, назначенных для сопровождения королевы.
Изменение маршрута вызвало большой страх у камергеров и поставщиков двора, которые обнаружили, что их труд пропал и что новые приготовления должны были быть сделаны в спешке. К счастью, дорога через Наварру была усеяна особняками богатой и преданной знати, которая считала за честь потратиться на приём королевы.
Сен-Сюльпис предложил Екатерине Медичи приехать к ней, чтобы получить её распоряжения, а затем вернуться и дожидаться католическую королеву в Толосе. Он добавил, что Филипп II и Елизавета расстались в Сории со слезами на глазах. Неохотно простившись с мужем, Елизавета направилась в Туделу, затем пересекла Эбро и направилась в Вольтерру, а оттуда – в Капарросу и Тафаллу, где 5 июня провела ночь во дворце, построенном Карлом III, королём Наварры, который тогда был одной из официальных резиденций герцога де Альбуркерке, вице-короля Наварры. Таким образом, она практически повторила свой маршрут, когда в четырнадцать лет приехала в Испанию.
В субботу, 2 июня 1565 года, когда Елизавета находилась в Туделе, Карл IX прибыл в Байонну по воде из Бордо. Королева Екатерина со своей дочерью Маргаритой опередила короля на несколько дней и вошла в Байонну без церемоний, поскольку хотела руководить приготовлениями к приёму Елизаветы. В воскресенье, последовавшее за его прибытием, Карл совершил торжественный въезд в Байонну. Никогда прежде такое множество знатных особ не собиралось вместе в окрестностях этого города. На многие лиги вокруг местность напоминала огромный лагерь. Знатные вельможи, вызванные королевой для присутствия на встрече с Елизаветой, привели свиту, соответствующую их рангу. Сам город Байонна предназначался для размещения дворов короля Карла IХ и королевы Испании, в то время как дома в городах, деревнях и деревушках по соседству были захвачены и присвоены королевскими придворными. Карла сопровождала его личная охрана, состоявшая из почти пятисот вооруженных людей под командованием полковника Строцци. Все члены двора, вплоть до самых низших, были одеты в ливреи из малинового атласа или бархата, украшенные серебряной окантовкой. Великолепные наряды рыцарей ордена Святого Михаила и других вельмож вызывали восхищение, а экстравагантность их снаряжения полностью подтверждала репутацию утончённой роскоши, которой славился французский двор. Огромный зал для банкетов и государственных церемоний был построен из дерева по приказу короля. Интерьер был увешан дорогими арраскими коврами и бархатными портьерами, расшитыми гербами Франции и Испании. Королева Екатерина, кроме того, приказала построить восьмиугольный павильон больших размеров на островке Гаронны, недалеко от моста в Байонне, чтобы он служил местом ежедневных развлечений для низших лиц из свиты её дочери. Огромное количество золотой посуды для стола, щитов и украшенных драгоценными камнями трофеев было привезено в Байонну из сокровищниц Лувра и Фонтенбло.
В королевском гардеробе были также собраны все имеющиеся в наличии атласные, бархатные и аррасские портьеры, чтобы обставить апартаменты испанских дам и вельмож, в то время как стулья, столы, кровати и зеркала были привезены из отдалённых дворцов и замков и использовались для тех же целей. Дворяне также снабдили отведённые им покои собственными богатыми драпировками. Королева Наварры Жанна д'Альбре прислала роскошные шпалеры, вышитые золотой и серебряной нитью, для украшения жилища своего сына, принца Генриха. Жанна выказала по этому поводу большую щедрость: поскольку встреча проводилось на её территории, она предоставила сокровища своих замков в По и Нераке в распоряжение Екатерины, хотя Филипп II отстранил её от участия в празднике. Для турнира были возведены залы с балконами, построенными из дорогих пород дерева. Кроме того, на берегах Гаронны построили павильоны, украшенные геральдическими символами, откуда королевы могли наблюдать за водными развлечениями, предлагаемыми муниципалитетом Байонны. Были сочинены аллегорические пьесы в честь союза между Францией и Испанией. Не была упущена и подготовка к предстоящим политическим конференциям. Король и его мать поселились в епископском дворце, а королеве Испании отвели апартаменты в большом особняке по соседству. По приказу Екатерины была построена галерея, чтобы она могла в любой час незамеченной пройти в апартаменты своей дочери. Правда, некоторые из наиболее благоразумных министров Карла IХ осмелились заметить королеве-матери:
ebooksa