– Валиума? От него никакого проку. Черт, меня же вот-вот убьют! Почему бы не дать мне кокаину или хотя бы пивка?
– Простите, у нас есть правила, – торопится вставить начальник.
– Ну да, и по одному из этих ваших правил я должен отвалить на тот свет здоровехоньким.
– Так здесь и написано, черным по белому.
Коди смеется и трясет головой, испытывая недоверие и отвращение. Они, наверное, торопятся, а ему не к спеху.
– Десять лет назад, задолго до того, как вы оба здесь появились, сидел тут один бедолага, Ножовка Хендерсон. Все называли его Нож – для краткости. Он убил кучу народа и, скажем так, не без помощи ножовки. Словом, в конце концов Ножу назначили свидание с иглой. Накануне этого события он наглотался обезболивающих и валиума – накопил на такой случай. Его нашли на пороге камеры вырубившимся. Держу пари, у вас там черным по белому прописано правило, что в отсеке смертников нельзя кончать с собой, и уж точно не перед самим развлечением – большой казнью. Ну, все напряглись, быстренько сволокли Ножа в больничку, промыли ему желудок, кое-как откачали и так же быстренько вернули сюда – еле поспели ко времени казни.
– Очаровательно, – отзывается начальник тюрьмы. – У вас все?
– Если честно, я на дух этого сукина сына не переносил, даже радовался, когда с ним покончили.
– Так у вас все?
– Почти. У меня еще есть два часа сорок минут.
Доктор Пакстон откашливается.
– Думаю, можно закругляться, – говорит он.
Коди спрашивает, глядя на него:
– Это вы будете констатировать мою смерть?
– Я. Это входит в мои обязанности. Такая работа.
– Работа? Та самая, о которой вы мечтали, когда шли учиться на врача?
– Хватит, Уоллес, – вмешивается начальник тюрьмы.
– Не иначе, вы были последним в своем выпуске, раз получили такую дерьмовую работенку.
– Все, уймитесь, Уоллес.
– Скольких вы уже признали мертвыми после смертельной инъекции?