Скучающий без дела, наш экспедиционный хирург с большим удовольствием взялся за привычное ему дело: произвели обезболивание кровоточащих ран, ножовкой отпилили остро торчащие остатки рогов, обрезали излишки кожи, зашили обнаженные места костных тканей и тщательно забинтовали. Затем накормили проголодавшуюся животину.
Такое гуманное обхождение оленю, видимо, понравилось, и он уже не уходил никуда от медпункта, подавая изредка свой голос, как бы прося еды. Каждый непременно приносил ему что-нибудь съестное с обеденного стола.
А когда после работы снялись всей экспедицией и двинулись автоколонной на станцию Хановей, наш прижившийся олень бежал, не отставая, сбоку колонны. Стоял рядом с железнодорожными платформами, пока шла погрузка техники. Попытки отогнать его в тундру успеха не возымели — всякий раз он возвращался и протяжным мычанием выпрашивал чего-нибудь съестного. А когда эшелон тронулся, он долго бежал рядом с пассажирским вагоном. Куда он, оставшись в одиночестве, делся?
Пока стояла зима, с водой для пищи и личных потребностей проблемы не было: кругом белеет снег неимоверной чистоты в огромном количестве, нагребай в любую посуду, грей, кипяти и пользуйся без ограничения. Правда, казавшийся чистейшим снег содержал изрядное количество угольной пыли, долетавшей сюда из труб Воркутинской ТЭЦ.
С таянием снега, который стремительно исчезал прямо на глазах, с водой стало хуже. Поначалу с ведром ходили в ближайшую балку, превратившуюся поначалу в солидную речку, затем воспользовались водовозкой, которой нас снабдили буровики. Вода из речек была хоть и без угольной пыли, но не такой чистоты, как талый снег.
А солнце теперь вовсе перестало прятаться за горизонт. Огромным багряным шаром оно в течение трех часов ползло по горизонту, излучая раздражающий, через все проникающий красный свет.
Не занавесишь окна своего жилища плотным светонепроницаемым покрывалом — спать было невозможно.
И так, в заботах и хлопотах пробежали еще 10 суток. Геофизические бригады сообщили о готовности сейсморегистрирующей аппаратуры к работе на всей протяженности профиля. На заседании Государственной комиссии подробнейшим образом было обсуждено состояние готовности всех служб и заслушаны результаты анализа причин, приведших к отказу в срабатывании заряда и к задержке включения сей-смоизмерительной аппаратуры. Приняв к сведению информацию о проведенных мероприятиях, исключающих повторение происшедшего, решено было произвести взрыв без проведения генеральной репетиции.
О принятом решении доложили в министерство. В ответ получили разрешение на производство взрыва.
В назначенный день (а стоял конец мая), словно в награду за все пережитые неудачи и волнения, установилась прекрасная теплая солнечная погода. Правда, понятие «теплая погода в тундре» — это совсем не то, что в Подмосковье: температура воздуха +5—+6 °C, но ярко светящее солнце уже приятно греет, не то что зимой: «светит и не греет». А тундра к этому времени почти полностью освободилась от снега, балки — от талых вод, возвышенности просохли, и кое-где на мховом ковре расцвели какие-то экзотические цветы. Тундра стала еще краше.
Опозорившись перед гостями, на сей раз решили их не приглашать. Первая неудача оставила тягостный осадок в душе каждого члена экспедиции, поэтому анализ причин произошедшего и мероприятия по недопущению повторения подобного были проведены тщательнейшим образом. Каждый чувствовал себя виноватым и ждал оргвыводов. Но этого сделано не было. Зачем нагнетать обстановку? Каждый отчетливо представлял значимость выполняемых им работ. Зачем напоминать лишний раз об этом. Не в строгостях заключен успех, а в понимании важности и сложности дела, порученного каждому. А ошибки, хоть они в нашем деле недопустимы, кто от них застрахован? Лишь тот, кто ничего не делает.
В назначенный день, вместе с хорошей погодой была и хорошая проходимость радиоволн в эфире — об этом доложил нам довольный радист.
За полчаса до «Ч» все службы доложили о полной готовности к работе своих хозяйств. Руководители всех четырех участков геофизического профиля доложили о хорошей радиосвязи и получили подтверждение о включении регистрирующей аппаратуры на запись сигналов и о времени «Ч».
Председатель Государственной комиссии утверждает акт на производство взрыва.
Вертолет с представителями службы безопасности направляется на последний облет территории, прилегающей к эпицентру. За 20 минут до «Ч» выдается команда на включение программного автомата и выдачу программы на взрыв спецзаряда.
Часы обратного хода и служба оповещения напоминают об оставшихся минутах и секундах до взрыва.
Осталось 5 минут, а вертолета, отправленного на облет территории вокруг эпицентра, все нет и нет. Неужели опять что-то произошло, и взрыв придется вновь откладывать. Наконец, когда осталось всего три минуты, вертолет появился и приземлился рядом с КП. Смотрим, кроме представителей службы безопасности и экипажа, из вертолета вылезает полураздетый, босой, весь промокший, дрожащий от холода и испуга незнакомый человек.
Быстро упрятав полураздетого человека в балок к солдатам охраны, все вновь сконцентрировали свое внимание на основном делеу.
За 5 минут руководители всех четырех участков геофизического профиля доложили о включении сейсмической аппаратуры на запись сигналов.
Служба оповещения регулярно докладывала о прохождении команд на снятие ступеней предохранения, о получении сигналов обратного контроля, о включении узлов бортовой автоматики подрыва и о секундах, оставшихся до взрыва.