Больше этого чувства нет. Показалось. И его здесь нет.
Хватит стоять посреди дороги, как дурак. Местные ещё бродят вокруг, некоторые тоже остановились и пялятся вместе со мной. Бесят.
Нехотя продолжаю путь. Миную дом. Но снова останавливаюсь.
Ру верит в интуицию. И ещё – хотя он не говорил этого прямо, но я знаю – в какое-то особенное везение, благодаря которому выживал все эти годы.
Может, вернуться и проверить? Потеряю всего пару минут. Ради него я должен использовать все возможности.
Поэтому я всё-таки возвращаюсь, уверенно распахиваю дверь и, согнувшись чуть не пополам, ныряю под низкую притолоку.
12.
После улицы сумрак большой комнаты ослепляет. Домик низкий, не разогнуться, так и стою будто атлант, подпирающий потолок. Вслушиваюсь. Движения не чувствуется, но у противоположной стены – высокий звук. Всхлип?
Через мгновение глаза привыкают. Обстановка внутри не лучше, чем на улицах, тоже всё серое и грубое. Мебель из такого же потемневшего от сырости дерева, как и дома. Середину комнаты перегораживает стол. На стене напротив – полки с глиняными мисками. А ниже – двое детей.
Мальчишка лет семи обомлел, прикрывая собой чумазого малыша лет трёх – чёрт знает, мальчик это или девочка. Молчат. Старший хлопает глазами испуганно. Мелкий увлечён сосанием пальца.
Попробовать, что ли, заговорить с ними? Хотя представляю, как я выгляжу: зубастый великан, морда в крови.
Вытершись рукавом – вдруг поможет, – делаю шаг к столу.
– Здравствуй. Ты видел в городе человека с белой кожей? Глаза чёрные и голубые. Чёрная одежда.
Ребёнок смотрит так же испуганно.
Пересекаю комнатушку, приседаю перед зажмурившимся пацаном и стараюсь говорить мягче:
– Я не буду делать вам больно. Скажи, где он, и я уйду. Это у тебя брат или сестра?
Мальчишка удивленно распахивает карие глаза. Затем открывает рот, но из горла вырывается лишь сиплый звук. Откашливается.
– Брат.
Вблизи очевидно, что дети на одно лицо, только у младшего глаза серые, а русые волосы вьются сильнее.
– Хорошо. Я тоже ищу своего брата. Он для меня очень важен, понимаешь? Ты видел его? Или слышал, что говорили взрослые?