Бруно медленно встал. В темноте он не узнал меня. Только когда я осветил свое лицо фонариком, он прошептал:
– Людо!
Он обнял меня. Я не мог даже ответить на его объятие. Надежда сжала мне горло. Если Бруно удалось добраться до Англии, значит, Лила тоже там. Наконец я спросил, со страхом, потому что на сей раз рисковал узнать правду:
– Где Лила?
Он покачал головой:
– Не знаю, Людо. Не знаю.
В его глазах было столько жалости и нежности, что я схватил его за плечи и встряхнул:
– Говори правду! Что с ней стало? Не надо щадить меня.
– Успокойся. Я не знаю, ничего не знаю. Я уехал из Польши через несколько дней после твоего отъезда, чтобы участвовать в музыкальном конкурсе в Англии. В Эдинбурге. Может быть, помнишь…
– Я все помню.
– Я приехал в Англию за две недели до войны. С тех пор я делал все возможное, чтобы что‐то узнать… Как и ты, конечно… Мне не удалось.
Ему трудно было говорить, и он опустил голову.
– Но я знаю, что она жива… Что она вернется. Ты тоже, правда?
– Да, она вернется.
Он в первый раз улыбнулся:
– Впрочем, она нас никогда не покидала…
– Никогда.
Он держал правую руку на моем плече, и я понемногу успокаивался от этого братского прикосновения. Я увидел ленточки наград на его груди:
– Ну и ну!
– Что ты хочешь, иногда несчастье меняет человека. Даже мирный мечтатель может стать человеком действия. С начала войны я пошел в английскую авиацию. Я стал летчиком-истребителем.