Во всяком случае, никто не ожидал того, что он сделал, вопреки всем приказам, касающихся “лиц, склонных к сотрудничеству”: 2 марта 1942 года он арестовал Марселена Дюпра.
Неделю ресторан не работал, и дело приняло такой размах, что сам Абец посылал возмущенные телеграммы в Берлин; после войны их нашли; одну из них цитирует Штернер: “Имеется, однако, приказ самого фюрера относиться с уважением к историческим местам Франции”.
Вернувшись после недельного заключения, Дюпра был взбешен, но горд (“я не сдаюсь”); однако он отказался рассказать нам, чем был вызван арест и допрос. В Клери думали, что из‐за черного рынка и из‐за того, что Марселен не захотел давать взятки по повышенному тарифу. Кроме того, Дюпра находился под покровительством фон Тиле, а в то время отношения между нацистами и “высшей кастой” вермахта быстро портились. Я же был уверен, что Грюбер хотел напомнить и тем и другим, кто настоящий хозяин “Прелестного уголка”.
У дяди было, похоже, другое представление о случившемся. Я так и не узнал, умышленно или нет он сыграл эту шутку с Марселеном, но посмеяться он очень любил. Возможно, он просто выпил лишнего с друзьями, когда заявил за стойкой “Улитки”:
– Марселена допрашивали день и ночь. Он выдержал.
– Но что они хотели узнать? – спросил хозяин, месье Менье.
Дядя разгладил усы.
– Рецепт, черт подери, – сказал он.
Воцарилось молчание. Кроме хозяина, там были наш сосед Гастон Кайе и еще Антуан Вай – имя его сына сейчас на памятнике погибшим.
– Какой рецепт? – спросил наконец месье Менье.
– Рецепт, – повторил дядя. – Боши хотели знать, как это делается: кролик по‐фермерски в малиновом соусе, белое мясо “Шартрский собор” – в общем, все меню. И что же? Этот дьявол Марселен отказался говорить. Они подвергли его жутчайшим пыткам, в ванне и все такое, но он все вытерпел. Не выдал даже рецепта своей похлебки с тремя соусами. Вот, ребята, есть хлюпики, у которых развязывается язык от малейшей царапины, а нашего Марселена мучили до полусмерти, а он ни слова не сказал.
Трое стариков помирали со смеху. Дяде даже не пришлось им подмигивать.
– Я не сомневался, что наше национальное достояние Марселен Дюпра будет молчать, – сказал папаша Кайе. – Рецепты “Прелестного уголка” – это святое. И все‐таки молодец, черт возьми.
– Мы потрясены, – сказал Вай.
Хозяин наполнил их стаканы.
– Надо всем рассказать, – прошептал дядя.
– Еще бы! – завопил Вай. – Надо, чтобы внуки рассказывали об этом правнукам, и так далее.
– Вот-вот, и так далее, – одобрил Кайе. – Это наш долг – ради Марселена.
– Что надо, то надо, – заключил дядя.
Как вы, может быть, помните, история о великом французском кулинаре, который даже под пыткой не выдал своих рецептов немцам, была напечатана в сентябре 1945 года в американской военной газете