О поведении Ивана Грозного в личной жизни говорит такой эпизод:
«Ясным морозным осенним днём 1573 года Александровская слобода бурлила. На царский пруд, где ловили рыбу для государева стола, нагнали два десятка здоровых мужиков.
Им предстояло прорубить огромную полынью. Для чего, они не знали, но Никита Мелентьев, поставленный командиром, покрикивал громко и время от времени раздавал направо и налево тумаки.
Все уже давно привыкли к царским причудам, но в этот раз всё было необычно. Зеваки, столпившиеся на берегу, со смехом спрашивали у стоявших стражников:
— А прорубь-то зачем?
Охрана, сама ничего не знавшая, в ответ ехидничала:
— Сейчас лёд прорубят, так дружно раков ловить полезете.
И только приближённые к Ивану Васильевичу, да и сам монарх прекрасно знали зловещую тайну царского пруда.
История эта произошла ровно через год, как Иван Васильевич, заподозрив свою четвёртую жену в супружеской неверности, отправил её в монастырь.
Развеявшись и вдоволь погуляв, решил царь, что негоже в холостяках прозябать, а потому решил снова жениться.
И невеста сразу подвернулась, бывшая сенная девушка прежней жены, Мария Долгорукая. Статная, пышная, круглолицая — такая зазноба никого не оставит равнодушным.
Дело оставалось за малым. Чтобы свадебку сыграть, необходимо было найти священника, который смог бы их обвенчать.
Почему смог? Да потому что по канонам Русской Православной церкви более трёх раз христианин венчаться не мог. А Иван Васильевич под венец уже в пятый раз шёл.
Хорошо, что среди подданных (из бывших опричников) протопоп Никитка сыскался. Уж он для царя всё что угодно готов сделать был. Венчаться — значит венчаться.
В Спасо-Преображенском соборе горели сотни огоньков.
Протопоп Никита в новой ризе благословлял новобрачных. Сегодня он был на удивление трезвым и серьёзным. Как-никак не каждый день государя Русского венчает.
Приглашённые гости поздравляли „молодых“, в пояс кланялись, и только Иван Васильевич был не рад. Да и как радоваться? Церковные иерархи разрешение на брак не дали, вот и пришлось Никитке приказывать.
„Ничего, погодите, я вам ещё устрою“, — думал Иван Васильевич, проходя вокруг аналоя.
А потом начался пир, самый весёлый, самый богатый и многообещающий.
На улицах Москвы появилось множество столов, ломившихся от еды и питья.