Игорь промучился ровно столько же, то и дело подходя к Ольгиному углу, вслушиваясь в дыхание соседки и с трудом отгоняя от себя мысли про подушку, прижатую к женскому лицу.
Три дня бушевала метель. Иногда затихала, но лишь на мгновение, а после начинала танцевать с новой силой, с новыми взвизгами, новыми стонами.
Стонал вместе с ней и мертвец, но ветер уносил его плач в лес, раскидывал по соснам. Стоял мертвец у окон, но прятала его от Ольги и Игоря белая стена снега. Стучал мертвец в дверь, но прогоняла его метель: «Иди-иди, я сама тут управлюсь. Я и сама неплохо в двери стучусь».
На третью ночь метель начала стихать. Уже не шумел по крыше ветер, не стучался в окна снег. Уже можно разглядеть забор. Наверняка и лес виден, но не сейчас, не в ночи.
Игорь сидел за столом спиной ко всей остальной избе. За метельные ночи он чуть успокоился, почти перестал бояться мертвеца, уверовал в то, что тот оставил их в покое. Хотя бы на время.
Тусклый фонарик догорал свое. Освещал стол не ярче свечки. Поменять бы батарейку, да лень. По стенам дрожали тени, но Игорь перестал их шарахаться. Привык.
Вдруг мужчина почувствовал движение за спиной – легкий толчок дрогнувшего воздуха. По спине пробежали мурашки. Неприятные. Колкие. Игорь попытался разглядеть в отражении окна, что там происходит, не причудилось ли. От увиденного чуть не рухнул на пол: белое пятно плыло прямо на него. Бежать некуда. Оборачиваться незачем. Сидеть и смиренно ждать своей смерти.
Вот он – их мир. Либо белое, либо черное, иного не дано. Либо белое, либо черное, но все одно – несет погибель. И не тебе выбирать, но тебе умирать.
Пятно ближе, ближе. Вот оно обрело человеческие черты – женское тело, запрятанное в сорочку. Это же Ольгина сорочка! И волосы будто ее. Только взлохмаченные, вздыбленные. Руки безвольно повисли вдоль тела, голова вбок вывернута, что у повешенной. И плывет прямо на него.
Тут Игорь осознал: Ольга умерла.
Умерла-таки.
Сама.
И подушка не понадобилась.
То-то Ольга притихла в последние часы. Ушла мирно – без хрипов, без криков, без проклятий. Никого не звала, никого не ждала, ни на кого не надеялась.
Умерла, и теперь ее призрак надвигается на Игоря, хочет забрать его с собой, утащить во тьму, отправить в ад. Ольга примкнула к мертвецу, стала его сообщницей.
Смерть пришла за Игорем. Еще и в таком неподобающем виде. Ольга не была страшна при жизни, но смерть ей все же не к лицу – обезобразила, забрала последние крохи красоты.
Как не хочется умирать.
Но смерть в лице Ольги прошла мимо одеревеневшего Игоря, отодвинула с грохотом соседний стул, неуклюже плюхнулась на него, уставилась на мужчину. Дразнится. Играет. Мертвая Ольга – кошка, живой Игорь – мышка. Сейчас примется она кусать Игоревы уши, он побежит, она нагонит, куснет-отпустит, а потом вновь нагонит. И так, пока не уморит.
Игорь посмотрел в глаза своей смерти в лице Ольги. Серая-серая кожа, синие-синие круги под глазами, веки опущены, ресницы дрожат, готовые пропустить сквозь себя слезы, губы бескровные, грудь тяжело вздымается под сорочкой.
Смерти в лице Ольги трудно дышать.