– Да нет же! Смотри! – приказала Ольга и стала руки его от лица отдирать. – Смотри же! Это все ты виноват.
Грудью к Игорю прижалась, животом об него тереться начала. Тело ее горячее, и жар сей передался Игорю, побежал по венам. Еще немного, и закипит мужчина.
– Оденься, – прохрипел он.
Ольга захохотала, отодвинулась от Игоря, сорочку свою схватила да на пол кинула, и ну ее топтать.
– А нечего мне больше надеть! Нечего! Нечего! Нечего!
Игорь ринулся к Ольгиному углу. Там, среди разбросанных и загнанных под кровать вещей, отрыл две ночных рубашки – длинные, до пят, такие и надеть удобно, и прикроют все, что нужно прикрыть. Сунул рубашки Ольге и повторил:
– Оденься.
Ольга с хохотом, все тем же громким и безумным, порвала рубашки, бросила на пол и стала на них плясать. Отплясывала вяло, неумело – последние силы болезнь забрала, больше топталась. Босыми ногами. Голая. Безумная. Истоптала все, извозила по грязному полу.
Игорь принес кофту и юбку, кажется, грязную, но сейчас это не имеет значения, лишь бы срам прикрыла. Ольге не стал вручать, попытался сам надеть их на женщину. Та увернулась, одежду вырвала и вновь растоптала.
Игорь стащил с Ольгиной кровати простыню, накинул ее на голое тело соседки. Сбросить не позволил, зажал концы, женщина в простынном коконе задергалась, заверещала. Недовольная. Вырывается Ольга, хочет вновь обнажиться, не по нраву ей одеяния, даже такие. Игоря прогнать-укусить норовит. Игорь увертывается, не дается.
Дернулась Ольга посильнее, отскочила на середину избы да на четвереньки опустилась. Оскалилась, что дикий зверь. Простыню распахнула. Уселась на корточки, закачалась, забормотала:
– А ты следующий. Верь – не верь, следующий – ты. Придет мертвец и за тобой. Сведет и тебя с ума. Придет мертвец и за тобой, а вместе с ним придет твое прошлое. Все-все-все грешки твои разом на тебя обрушатся. Мертвец все про нас знает, насквозь видит. Все больные места сковырнет, старые раны зудеть заставит. Ты следующий. Ты. Я свое прошлое уже посмотрела. Я в свое прошлое заглянула. А там тьма, там бездна. И теперь меня в эту бездну затягивает, а у меня и сил нет сопротивляться. Ничего. Ничего. Ничего. Скоро и ты сядешь со мной рядом у этой бездны. Мертвец пригонит тебя ко мне. Вот увидишь. Ты – следующий. Я не спрашивала тебя, зачем ты от мира отрекся, зачем в лес ушел. А теперь и неинтересно мне. Теперь знаю, что не просто так бежал. Теперь знаю, что от грехов своих прятался. А они всегда при нас, грехи наши, куда ни пойди, где ни спрячься. Хоть в могилу сойди, они рядом лягут. Мертвец придет и за тобой. Жди. Жди. Жди. А я тебя у бездны встречу.
Ольга отползла в свой закуток и бормотала оттуда: «Жди. Жди. Жди. Он придет за тобой».
Растоптана одежда Ольги. Разбросаны вещи. Разбита посуда. Перевернуты сундуки. Опрокинуты стулья. Распахнуты дверцы шкафов. Оборваны занавески. Повсюду мусор. Дом заболел.
Его жильцы тоже тяжело больны.
Игорь печально смотрел на беспорядок: того ли хотел, так ли себе представлял уединенную, спокойную лесную жизнь? Нет, не так. Все разрушилось, чуть ли не прахом пошло. Появился чертов труп, и все полетело в тартарары.
Все, к чему прикасался Игорь, портилось. Он сам – часть той разрушительной силы, что сметает все на своем пути, крушит города, ломает судьбы. Он принес хаос в этот лес. Нужно было послушать Ольгу и пустить тропинку в обход. Не нашли бы тогда труп, не мучились бы сейчас. Всплыл бы мертвец по весне, а весной все оживает, и смерть весной не так страшна. Справились бы, упрятали, закопали, пережили.
Ольга в закутке своем стонала-хохотала. Поежился Игорь: чего доброго, прикончит его посреди ночи, схватит нож и прирежет. И будет хохотать своим новым адским смехом, склонившись над его окровавленным телом.
Игорь еще раз осмотрел царящий в избе бардак и вдруг осознал: бежать! Срочно нужно бежать! Да как можно дальше.
Вот только ночь за окном.